распахнутую балконную дверь врывается шум накрывшего Москву тропического ливня, зачастую перекрывая даже льющуюся из колонок музыку.
Один из нас, должно быть, призрак!
А телефон молчит – по ком бы?
Гроза... Жаркому, душному городу, предчувствующему лето, не хватает грозы. Короткий штормовой залп не поможет, тут нужно истинное обновление.
Оно придёт?
Так на скамейке запасного
Жизнь преждевременно прекрасна!
И беспокойный, бездарный житель этого города ищет своё собственное обновление. Иногда "никак" - гораздо хуже, нежели просто "плохо".
Воздух. Отчаянно не хватает грозового воздуха, одинакового что в прокопчённом мегаполисе, что в девственном лесу.
Меня когда-то знали оптимистом,
Но те, кто знал, давно уже прозрел.
Булгаковская тьма не спешит накрывать этот город, хотя в нём достаточно ненавидящих прокураторов. Лишь где-то вдалеке, на грани слышимости – гром.
Зацепит? Не зацепит? Прогноз бессмыслен, великому Шутнику плевать на наши планы.
Мне худо, но не хуже, чем другим.
Затишье. Перед бурей? Перед возвращением к исходному состоянию, невыносимому "здесь-и-сейчас"?
Не хочу. Расписываясь в собственном бессилии, признаю: мне нужно застрять в этом мгновении, и пускай по эту дурную душу слетятся хоть все Мефистофели мира. Оно не прекрасно, но и не отвратно.
Это мгновение - пограничье.
Кто не счастливый, тот везучий!
Светлеет. Надоевший с самого утра птичий гвалт сплетается с шорохом расплескиваемой из-под шин воды.
Чудеса случаются. Но - не с тобой. Иди выпей, в такую погоду это свято.
Отец, мне век свободы не видать,
А миг я не почту за счастье.
Отчасти каждый подвиг повторим,
Когда стоишь не твердо на ногах, –
Я б уничтожил каждый третий Рим,
Но правды нет в богах,
Победы – во врагах,
И слёз – внутри.
Ваше здоровье! Я пью за тех, для кого гроза – просто явление природы.
Сиюминутное
taverna
| воскресенье, 16 мая 2010