Еесли честно, то это – банальная потребность вспомнить, с какой стороны у клавиатуры кнопки. Лето всегда вышибает меня из писательской рутины, и по августу приходится брать себя за шкирку и сажать обратно за работу.
Три зарисовки по "Вариации", по одной на каждую ветку. Между собой они связаны разве что одним полутехническим вопросом, так что связь эта незначительна.
Вариация будущего
Фрагменты
«Пенелопа» 2082 г., система Раззан’Ан (канис. «Каменный Лес»)
Из «казармы» Джек традиционным образом выполз последним, сразу за таким же хмурым и ворчливым Алексом. Они с добрым доктором были единственными «совами» на корабле, полном канисидов и прочих «жаворонков», поэтому каждое утро Бес начинал с ощущения глубокой, понимающей симпатии по отношению к сонному ксенобиологу.
Алекс по утрам страдал сильнее, Джек – дольше.
Читать до конца (2,5 т.з.)Путь к заветной чашке кофе пролегал через общую комнату отдыха, где уже собрался остальной экипаж. Не хватало только с вечера окопавшейся в инженерном отсеке Джо, зато прочие с нескрываемым удовольствием наблюдали за главным утренним ритуалом «Пенелопы»: встречей двух начальствующих канисидов.
В непрестанно двигающемся комке из рук, грив и клыков Тару от Алида можно было отличить разве что по капитанским нашивкам первой, поблескивающим золотом. Всё остальное сливалось в серо-рыжее пятно: смесь канисидской шерсти и фирменных цветов Корпорации. Со стороны долгое приветствие, состоящее из обнюхиваний, объятий и прочей щенячьей возни, напоминало нечто среднее между танцем и экзотическим боевым искусством. Минус желание покалечить соперника, если не вспоминать о том, как пару дней назад Тара с пистолетом и Алид со своей возлюбленной снайперской винтовкой помогали отбивать «Пенелопу» от пиратов.
Но об этом действительно можно было не вспоминать.
Джек, пользуясь всеобщей отвлечённостью, незаметно проскользнул на кухню, к уже побулькивающей кофеварке. Пару минут спустя – явно на запах – подобрался сонно-неловкий Алекс. В редком для него приступе человеколюбия Бес вытянул с полки вторую кружку и поставил её рядом со своей.
Пока они мирно досыпали над кофе, возня в комнате отдыха поутихла и распалась на несколько источников. Инстинктивно оберегая своё сокровище, Джек ссутулился над кофеваркой – за что безо всякого предупреждения был наказан крепкими коготками в плечах и острыми зубами на ухе.
За все эти годы на «Пенелопе» Джек привык к традиционному канисидскому приветствию и научился не дёргаться, когда какая-нибудь жизненно важная часть его тела оказывалась промеж острых клычков капитана. Умом он прекрасно понимал, что Тара ему не навредит. С другой стороны, вспомнить об этом, особенно утром – особенно с неполным запасом кофеина в организме – порой бывало непросто.
Клычки аккуратно разжались, сменившись ощущением ткнувшегося куда-то за ухо холодного сухого носа. Джек поставил чашку на стол и переступил с ноги на ногу. Нос от движения скользнул ниже, под подбородок, и Тара со звонким чихом отпрянула назад.
– Джек!
– Капитан?
Канисидка обиженно потёрла покрасневший кончик носа и вздохнула:
– Побрейся, ладно? Колючее чудовище…
– Так точно, кэп!
– Колючее, солдафонское чудовище. «Стая» 2082 г., Земля, Прага
То, что в теории выглядело элементарной задачей: перелёт «Арза – орбитальный космопорт Земли – аэропорт Берлина – аэропорт Праги» – на деле обернулось фарсовым набором неудач и совпадений. «Не так» пошло всё, что только можно. Начиная от отмены прямого рейса «Арза-Земля», заканчивая трёхчасовой пробкой, в которой вызвавшаяся поработать водителем Эва застряла по дороге в аэропорт. В промежутках были опоздавшие шаттлы и самолёты, сломанные машины и чуть ли не ежеминутные проблемы со связью.
Читать до конца (4 т.з.)Так что, когда Эва и Кевин появились на пороге её небольшой пражской квартиры – вымотанные, едва стоящие на ногах и опоздавшие на семнадцать часов, – Дэвид молча отправил первую в душ, забрал сумку у второго и услал Адама греть ужин. Марек предусмотрительно держался в стороне, сам ещё не до конца оклемавшись после спокойного, но долгого перелёта с Визры.
Только после того, как ужин был разогрет, а Эва и Кевин – оба мокрые и взъерошенные – усажены за стол, Дэвид позволил себе выдохнуть. Немного, не до конца, сбросить лишь часть въевшегося в плечи напряжения. Потому что они хотя бы собрались вместе. Это ещё не чёткая дорога, но определённо движение в нужную сторону.
Кевин, который на четыре месяца спрятался от всего ему известного мира (неожиданное решение самого сновидца – ограничить контакты за пределами Арзы до редких текстовых писем) выглядел… взъерошенным, конечно. Усталым. И на удивление напряжённым. Воздух вокруг него вибрировал, как вокруг звучащего барабана.
Их сновидец всегда был крепким парнем, но Дэвид не помнил, что бы у Кевина когда-либо так бугрились мышцы. И обычно коротко остриженные волосы теперь вились у основания затылка тонкими кольцами, на макушке сбиваясь в лохматую копну. Морщины, более глубокие нежели того требовал возраст, залегли вдоль лба и между бровей – из-за чего лицо сновидца приобрело несколько обиженное выражение, в иной ситуации показавшееся бы забавным.
И татуировки. Не скрытые форменной, но застиранной до потери всех эмблем футболкой, линии на руках и шее Кевина выглядели гораздо ярче, нежели четыре месяца назад. Вместо охристо-рыжего – пламенно-оранжевый, вместо спокойного голубого цвета земного неба – лишь самую малость разбавленный ультрамарин. И новые метки полудюймовых значков. Прежде на всём теле Кевина их было не больше дюжины, сейчас на одной только левой руке от запястья до середины плеча Дэвид насчитал восемь.
Впрочем, внешность… внешность была симптомом, причины скрывались за поведением. Они так и не обсудили, о чём Кевин договорился с Кашшей, но, судя по возращению сновидца, решение было принято. Теперь он нагонял упущенные месяцы, цепляясь взглядом за каждое движение своей команды и (Дэвид понимал, что это должно его самую малость беспокоить – но почему-то не беспокоило) постоянно прикасаясь к сидящей рядом Эве. Кевин то ли приземлял себя этим контактом, то ли вспоминал, что вот: живая, здоровая, дышит. И что неугомонный Адам в соседней комнате лезет на стенку от безделья, потому что впятером в крошечную кухню они не поместились бы при всём желании.
Дэвид отвлёкся всего лишь на пару минут, на короткий звонок Фарло («Да, добрались. Нет, ещё не говорили. Нет, пока я не разрешу, он ни о чём и ни с кем из Корпорации – и с вами в том числе – разговаривать не будет»). Но когда он вернулся на кухню, оба их блудных путешественника уже мирно спали. Эва, с ногами забравшись на стул, устроилась на плече Кевина, а Кевин, придерживая Эву за талию, откинулся на жёсткую спинку своего кресла. И что кружка с чаем первой, что стакан минералки второго стояли нетронутыми.
Было искушение оставить их в покое, пускай спят – но врачу в Дэвиде отчаянно не понравились стулья и скрученные позвоночники. Он пару минут повоевал сам с собой, профессионализм победил, и Дэвид осторожно потянулся к плечу Эвы.
Кевин проснулся первым. Заёрзал, инстинктивно притянул к себе так же беспокойно зашевелившуюся Эву и уставился на Дэвида мутными, расфокусированными глазами. Их потерянное, чуть испуганное выражение сглаживало линии морщин и читающееся в до боли сжатой челюсти напряжение.
– Идите отдыхать, бродяги. Нормально отдыхать.
Кевин кивнул, но с места не сдвинулся. Лишь рассеянно потёр плечо всё ещё не нашедшей удобной позы Эвы.
– Кев…
– Я слышал, Док. Пару минут.
Минут получилось семь. «Альфа Кеплера»2082 г., станция КВС «Альфа Кеплера»
Дани оказалась на удивление тактильным человеком.
«На удивление» – не потому, что её тактильность проявлялась часто или в каких-либо особо заметных жестах. Просто Ив искренне не ожидал от этой замкнутой, жёсткой женщины положительной реакции на прикосновения. Он как-то изначально решил, что она скорее станет яростно охранять своё личное пространство, на корню пресекая любые попытки влезть в него.
Читать до конца (4 т.з.)Конечно, в какой-то мере так оно и было. Идиоты, пытавшиеся запугать Дани своим физическим превосходством и для того шедшие на близкий контакт, как минимум знакомились с ядовитым языком начальника ремонтного дока, как максимум – с её уверенным правым хуком. Да и самому Иву стоило немалого труда затащить Дани в постель на всю ночь.
(Он никогда не был любителем романтической дребедени: держания за руки, поцелуев на публике или вот совместных ночёвок. Дани, как оказалось, тоже. Но когда выбор встал между привычками – и взвинченным от кошмаров и кофе инженером-агорафобом, у которой очередной приступ случался из-за его, Ива, боевых вылетов… Собственно, это даже выбором не было. У Ива вообще руки чесались оформить своё решение приказом, но власть над гражданскими специалистами он получал только в случае военного положения).
Так что было чему удивляться: самым лучшим способом успокоить разошедшуюся по той или иной (большей частью – незначительной) причине Дани оказались именно прикосновения. Не любые и не всегда, но методом проб и ошибок Ив вывел несколько закономерностей.
Когда злость Дани объясняется работой – то есть в семидесяти, а то и в восьмидесяти процентах случаев – хорошо работают мимолётные касания. Скользнуть кончиками пальцев по плечу, провести ладонью пониже затылка, предупреждающе сжать локоть. Когда она недовольна его очередным ранением или боевым вылетом, приходится добавлять жёсткости, уверенности. Иногда они отправляются на стрельбище или в тренажёрный зал. Первый всё ещё полностью стихия Ива, а вот во втором ему почти и не приходится сдерживаться.
Как и у любого хорошего тактика, были у него в запасе и экстренные меры. Жест, обнаруженный совершенно случайно, во время одного из их редких серьёзных споров: если подобраться к нарезающей круги Дани сзади, положить ладонь ей на живот и чуть надавить – так, чтобы кончики пальцев скользнули под пряжку туго затянутого форменного ремня – то она замрёт на полушаге. И можно будет руками ощутить, как расслабляются каменные от напряжения мышцы. Ив нечасто пользовался этим знанием, опасаясь, что со временем его уловку раскусят… но когда дела шли действительно скверно, это был единственный способ заставить Дани собраться.
И была ещё одна хитрость: маленькая, на первый взгляд по-детски нелепая и даже смешная.
Дани тогда в очередной раз пыталась отгрызть ему голову за поломанный корабль. И в общем-то даже за дело: коли он не уследил за очередным желторотым птенчиком, приходилось терпеть разнос от инженерного цеха. Но Дани разошлась не на шутку, и её руки, пятую минуту к ряду летавшие в безостановочном движении, начинали действовать Иву на нервы.
Он, не особо задумываясь, сделал шаг вперёд и попытался поймать мелькнувшую в опасной близости от его носа ладонь. В последний момент Дани едва заметно дёрнулась, и пальцы Ива сомкнулись не на кисти, а на запястье. Инстинктивно он таким же образом перехватил вторую руку и осторожно потянул их вниз.
Дани замолчала. Недоверчиво посмотрела вначале на их сцепленные руки, затем Иву в глаза. Открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Ив почувствовал движение под ладонями и не пустил.
В кабинете воцарилась смущённая тишина. Ещё пару раз Дани попыталась хоть что-то произнести, но всякий раз Ив чуть крепче сжимал пальцы, и она передумывала.
В усталом взгляде, которым Дани наградила его пару минут спустя, на самом-самом дне виднелась тень иронии:
– Если ты хоть раз сделаешь такое на публике, я тебя убью.
– Хорошо.
После этого он позволил её рукам выскользнуть из своих. Только придержал на мгновение левую – чтобы рассеянно потереть дробную цепочку татуировок между большим и указательным пальцами.
– Я серьёзно, Ив.
– Я тоже.