Это - часть мира "Плоскости". Если по хронологии написания, то третья. По внутритекстовой же первая, ориентировочно девяностые годы. "Содействие" - официальное название "Завода" до начала двухтысячных.
Первый черновик текста писался вскоре после "Синдрома". Отсюда и фамилия героини, как безобидная шутка-самосмейка.
А вообще за этот текст - за то, что он не зашёл - обиднее чуть ли не сильнее, чем за "Москву". "Москва" - развлекательный квест, а тут хотелось поговорить о важном.
Плоскость обыденного
Содействие
Содействие
Комната для допросов весьма походила на то, какими их изображают в фильмах: четыре голые серые стены с зеркальным стеклом вдоль одной и массивной дверью в другой; привинченный к полу стол на металлических ножках; три стула с высокими спинками, но без подлокотников. На столе стояли пластиковая бутылка с водой и пластиковый же пустой стаканчик, один-единственный. Из двух углов комнаты целились камеры видеонаблюдения, над дверью висел динамик, и поблескивал красным огоньком датчик пожарной сигнализации на потолке.
Над стеклом в противофазу ему мерцал датчик энергетического воздействия, в простонародье именуемый «солонкой».
Читать до конца
(~11 стр./27 т.з.)
За минувший час Эрика изучила комнату целиком, от немытого пола до последней трещины на потолочных панелях. Делать здесь всё равно больше было нечего. Орать и спорить она устала ещё в машине, по дороге в участок, от хождения кругами по столь тесному помещению начинала кружиться голова, а принимать пищу и питьё в чужом — враждебном — доме было опасно по стольким причинам, что Эрика от греха подальше передвинула бутылку на другой край стола.(~11 стр./27 т.з.)
Оставалось ждать. Задержавший её молоденький офицер — явно всего пару месяцев, как из академии — обещал, что с ней поговорят «сегодня». Учитывая плотно облепившую город дождливую осеннюю ночь, это обещание всё меньше и меньше походило на правду.
В наглухо изолированной комнате слышны были только случайные, внутренние звуки — шорохи и стоны старого здания, терзаемого непогодой, — поэтому ворвавшийся через внезапно распахнувшуюся дверь гомон спугнул Эрику. Она дёрнулась, ножки стула кошачьими когтями проскрежетали по бетонному полу, и разговор, которой вёлся за её спиной, оборвался на полуслове.
В комнату зашли трое. Объединяли их разве что мрачные выражения лиц.
Первым прошёл невзрачный мужчина средних лет. Одет он был в чуть помятый шерстяной костюм с влажными пятнами на плечах и штанинах, обут в на удивление блестящие туфли. На лишённом каких бы то ни было особых примет лице сидели квадратные очки в тонкой металлической оправе, то ли дизайнерские, то ли просто старые. В одной руке он сжимал дешёвенький обтрёпанный портфель, другая безвольно свисала вдоль тела. Глаз серенького человечка за поблескивающими в люминесцентном свете стёклами было не видно, но когда он всем телом повернулся и явно уставился на Эрику, та ощутила, как меж лопатками у неё скользнула нервная капля пота. К огромному облечению Эрики, долго изучать он её не стал. Человечек сам себе кивнул, переставил один из свободных стульев в угол комнаты и со скучающим видом устроился там: положив портфель на колени и опустив поверх него неожиданно хрупкие бледные руки.
Следом за серым в комнату вошёл сержант, мельком замеченный ранее в холле участка. Эрике достаточно было одного взгляда: каштановые волосы с рыжеватым отливом, ярко-голубые глаза, светлая кожа и небольшой рост в сочетании с худощавым, жилистым телом — чтобы опознать в сержанте брауни. А если бы она сразу не вычислила его происхождение, то выражение, с каким на неё уставился полицейский: отвращение на лице и презренье в глазах — мигом бы расставило всё по своим местам.
Эрика с трудом удержалась, дабы не зашипеть в ответ на неприкрытую агрессию. Безо всяких объяснений вытащить её из постели и притащить в полицейский участок само по себе было оскорблением, а уж запереть на дюжине квадратных ярдов с брауни… За злость и гнев цепляться было проще, чем пытаться подобрать логичное объяснение происходящему.
Не рискуя поворачиваться к брауни спиной, Эрика медленно перевела взгляд на последнего визитёра.
Он был… высоким, заметно больше шести футов, и потому угрожающе возвышался над всеми остальными. Но не только высоким, а ещё и массивным; в широких плечах, в крупных руках, в сдержанной экономичности движений начинала проявляться та основательность, что возникает у мужчин ближе к сорока годам. На лицо гиганту, впрочем, было на дюжину лет больше, но это скорее объяснялось читавшейся по красным прожилкам в глазах усталостью, нежели реальным возрастом.
И ещё он был чистокровным человеком. Ни единой капли дивной крови по меньшей мере на двадцать поколений назад; в современном котле народов и народцев мало кто мог похвастаться подобной родословной.
Всё так же сохраняя молчание, Эрика вновь по очереди оглядела всех троих: серенькая личность, с настолько пустым выражением немигающих глаз, что хотелось сбежать на другой конец города; брауни полицейского участка, равно ненавидящий как род занятий Эрики, так и её происхождение; и чистокровный человек, своим полным отсутствием связей с дивным миром защищённый от любого воздействия. Втроём они недвусмысленно показывали, что, что бы здесь ни происходило, оно не было ни дружеской шуткой, ни нелепой случайностью. Эта троица явно собралась для ловли и допроса ноктюрнала.
Под напряжённым взглядом Эрики брауни и человек пересекли комнату, превратившуюся из просто тесной в откровенно давящую, и остановились у противоположного края стола. На третий стул ни один из них даже не посмотрел, но, повинуясь едва заметному кивку человека, брауни убрал бутылку и стакан и вместо них выложил на стол доселе зажатую подмышкой коричневую папку. Человек не глядя раскрыл её и тяжело, почти не мигая, уставился на Эрику.
— Эрика Янг, — спустя несколько долгих секунд протянул он, и в его устах незатейливые имя и фамилия прозвучали чуть ли не оскорблением. — Меня зовут детектив Ричард Харт, это сержант Копер и мистер Клейн — наш консультант. Мы расследуем дело об ограблении принадлежавшего «Содействию» транспорта, произошедшее три дня тому назад. Ограбление, результатом которого стали два — а может быть уже и три — трупа.
Было что-то такое в холодном тоне человека — детектива Харта — что заставило Эрику придержать вертевшийся на языке резкий ответ. Вместо этого она дёргано кивнула, показывая, что приняла информацию к сведению и готова слушать дальше.
Только вот детектив явно ждал чего-то помимо этой деловитой готовности:
— Слушайте, Янг, я не собираюсь ходить вокруг да около. По большому счёту, мне от вас нужно только одно: на кого вы работали?
— Какого?.. Что?!
— Кто ваш заказчик? Меня интересует самая крупная рыба в этом деле, а не мелочь вроде исполнителей, особенно непрямых.
— Я понятия не имею, о чём…
— Хватит.
Харт не закричал, даже не шелохнулся, но Эрика дёрнулась так, будто бы её ударили. Прежде равнодушно-ледяные, глаза детектива теперь полыхали гневом.
— Я здесь не в игрушки играю, так что не держи меня за ребёнка. И за идиота тоже. Вокруг тебя слишком много совпадений, чтобы я поверил в твою непричастность.
Он прошёлся от одного угла комнаты до другого: четыре шага, не больше, но Эрике они показались долгой прогулкой. Сержант, явно знакомый с привычками своего начальника, не глядя убрался с его пути. Скрипнул вначале отодвинутый, затем задвинутый стул, и Эрика очутилась чуть ли не нос к носу с раздражённым брауни.
При этом Харт по-прежнему был единственным, чей голос звучал в комнате. Теперь он доносился из-за спины Эрики, откуда-то сзади и сверху.
— Я не верю в совпадения, Янг, — тише и одновременно жёстче повторил детектив. — Тот факт, что за несколько дней до нападения на грузовик «Содействия» в городе появился ноктюрнал, пахнет чертовски большим совпадением. Нет? А то, что из троих выживших двоих всю эту неделю мучили ночные кошмары — одинаковые ночные кошмары? И третьего они, похоже, мучают до сих пор; только спросить мы не можем, потому что бедный парень — ему двадцать четыре, Янг — вторые сутки не приходит в сознание. Это тоже совпадение? И ты понятия не имеешь, о чём я говорю?
Последние слова Харта Эрика не столько даже услышала, сколько ощутила: детектив, тяжёло навалившись на спинку её стула, едва ли не прорычал их Эрике в затылок. Ощущать чужое прерывистое дыхание на загривке было до дрожи в коленках страшно. Эрика не знала, где ей прятаться: податься вперёд, добавляя несколько жалких дюймов к расстоянию между своей спиной и угрожающе-массивной фигурой Харта, или как можно дальше отодвинуться от полыхающих синим пламенем глаз молчаливого брауни.
Себе Эрика могла признать, что от ужаса у неё трясутся поджилки. И это было плохо, очень плохо: те части её сущности, что вели свой род от мар и баньши, никогда не умели трезво реагировать на страх.
— Я понятия не имею, о чём вы говорите, — ту разрастающуюся агрессивную озлобленность, что придавала её словам мрачную весомость — откровенную угрозу ноктюрнала, — Эрика контролировала не больше, чем сузившиеся зрачки или зашкаливающий пульс. Даже осознание того, что реально навредить чистокровному человеку она не может, не останавливало естественного как дыхание воздействия. — И угрожать вы будете кому-нибудь другому! В городе я по рабочим делам, и если вы думаете, что сможете повесить на меня своё заглохшее дело, только из-за моей профессии или происхождения…
Харт тяжело переступил с ноги на ногу у неё за спиной, и Эрика осеклась. Никого из троих присутствующих мужчин её речь не впечатлила, и лишь доселе молчавший серенький консультант рассеяно поправил сползшие на кончик носа очки и безо всякого чувства произнёс:
— Постарайтесь держать себя в руках, мисс Янг.
И скучно щёлкнул замочком на портфеле, от чего по спине Эрики вновь побежали мурашки.
Блокировщик. Блокировщик из «Содействия», брауни и чистокровный человек. Последний раз настолько беспомощной Эрика себя ощущала в самом начале обучения, когда с огромным трудом взращенные кошмары выбивались из рук и вместо жертвы кусали создателя.
Затянувшуюся после слов блокировщика паузу прервал всё ещё стоящий за спиной Эрики Харт. Он глухо прокашлялся и совершенно будничным тоном, никак не вяжущимся с предыдущими вспышками, произнёс:
— Отрицание никогда никому не помогает, Янг. На меня давит «Содействие», на меня давит город, но лучше поверь: я найду пару дней тебе на размышления. Скажем, в местной тюрьме. Скажем, забыв упомянуть о том, что нашему маленькому ноктюрналу могут потребоваться особые условия содержания. Не так ли, сержант?
Брауни взглянул на своё начальство поверх головы Эрики и плотоядно оскалился. На его узком, строгом лице весёлая хищная гримаса выглядела одновременно неуместной и угрожающей.
— Так точно, детектив. Только нечисть терпит нечисть, а вокруг «Содействия» её мало. Малышке-баньши стоит рассчитывать на особый приём…
— Будет жаль, если после этой пары дней ты окажешься не в состоянии нам помочь, Янг. Общая тюрьма — не место для таких, как ты. Вы там плохо заканчиваете.
Эрика понимала, что, кто бы на самом деле ни обокрал «Содействие», приезд ноктюрнала сыграл ему на руку. Или был запланирован. А единственный способ доказать свою невиновность сулил Эрике серьёзные проблемы, в том числе и подмоченную профессиональную репутацию.
— Мы ждём ответ, детектив, или я начинаю оформлять перевод?
— Давайте, сержант, тут уже…
— Стойте!
С другой стороны, Эрика никогда не считала себя особо храбрым человеком. И если про жизнь говорить было несколько рано, то своё здоровье она определённо ценила дороже чужих секретов. Выходило, что и репутации тоже.
— Стойте… Я не имею никакого отношения к вашему грабежу. И я… я могу доказать это.
— Как?
В первый раз за минувшие десять минут Харт вновь появился в её поле зрения. Судя по прочертившим его лицо морщинам, словам Эрики он не обрадовался, но всё же был готов их выслушать. Ей хватило и этого.
— У меня в городе пациент. Весьма… высокопоставленный человек, он не хочет огласки.
— Какие «пациенты» могут быть у ноктюрнала? Клиент?
— Мы работаем со всеми видами снов, детектив, не только создаём кошмары. — Эрика нервно облизнулась и уставилась в пространство между своих ладоней, безвольно лежащих на столе. — При должном обучении мы можем использовать свои таланты в медицинских целях. Психиатрия, посттравматическая терапия, работа с фобиями — вариантов много.
— Мне нужно имя человека, на которого вы работаете. Если он подтвердит ваше алиби…
— Он вряд ли сделает это напрямик; на его посту мало кто готов признать, что у него проблемы с психологическим здоровьем. Но вы можете проверить счета, поговорить с персоналом… На всех наших сеансах присутствовали телохранители, а сессии занимали большую часть моего рабочего дня. При всём желании мне не хватило бы ни сил, ни времени ещё на два-три «саженца».
— Посмотрим. Не думай, что я тебе поверил, Янг. Это больше похоже на попытку потянуть время, чем на дельную информацию.
— Я не прошу мне верить. — Эрика обеими руками потёрла виски и исподлобья уставилась на мрачного детектива. — Но вы же можете поднять трубку и задать пару вопросов. Нет?
Усталый беззубый сарказм в её словах привлёк внимание Харта и брауни, но блокировщика оставил равнодушным; замочек на портфеле его по-прежнему интересовал гораздо сильнее допроса. Эрика не собиралась развивать конфликт — не тогда, когда единственный козырь уже выложен на стол, — просто страх и угрозы не добавляли крепости её самоконтролю. Она бы и завыла в лучших традициях предков-баньши, но свинцовое присутствие серого человечка мешало нащупать внутреннюю связь с древними талантами.
Когда, после краткого момента нерешительного молчания, Эрика назвала имя своего клиента, в комнате повисла деловитая тишина. Детектив кивком отослал брауни куда-то за тяжёлую дверь, сам занял место за столом и с холодным интересом принялся листать забытую всеми папку с делом. Периодически он поднимал голову и, чуть прищурившись, смотрел Эрике в глаза; словно бы сравнивал увиденное с каким-то мысленным образом. Судя по почти сходящимся на переносице бровям, результаты Харта не устраивали. Или же его, как и саму Эрику, начинала мучить объяснимая в столь поздний час головная боль.
Десять минут спустя детектив закрыл папку, тяжело опустил на столешницу свои крупные, грубые и бледные руки и на удивление спокойно спросил:
— Если на миг предположить, что за нашим делом стоит кто-то другой, какова вероятность, что это не ноктюрнал?
— Не знаю, — Эрика мельком взглянула на по-прежнему теребящего пряжку своего портфеля блокировщика. — Мало информации, чтобы делать хоть какие-то выводы.
— Пять человек независимо друг от друга в течение недели видят один и тот же кошмар. После чего образ из этого кошмара появляется наяву; пугая этих людей настолько сильно, что они забывают о своих профессиональных обязанностях. В результате охраняемый ими транспорт грабят, оставляя за спиной пару трупов и пациента в коме. Это может быть работой не ноктюрнала?
— Не только мы занимаемся кошмарами. Чистокровным марам не требуется наше обучение; навуки, ниамы, инкубы, кикиморы… почти в каждом регионе есть Дивные, способные на что-то в таком духе.
— Но кто из них рискнёт подобраться так близко к штаб-квартире «Содействия»? Дивные стараются держаться подальше.
— Я же подобралась.
Харт саркастично хмыкнул в ответ — словно бы Эрика совершила какую-то глупую ошибку.
— Очевидно, что тут дело в деньгах. Либо гонорар от того, на кого мы охотимся, либо же тебе действительно платит наш уважаемый кандидат в мэры.
— И вы на самом деле думаете, что только для людей и полукровок деньги — достаточно веская причина приехать туда, где тебя не ждут?
— Нет. Я думаю, что среди всех народов лишь те их представители, кто лишён всяческих моральных принципов, станет убивать ради денег. Например тот, кому эти принципы когда-то уже пошли вразрез с… природными «талантами».
Эрика дёрнулась от слов Харта как от хлёсткой пощёчины. Того спокойного, рабочего настроения, которое — как ей показалось — воцарилось в маленькой комнатке для допросов, теперь как не бывало. Детектив смотрел с прежней ненавистью в угрожающе прищуренных глазах. Если бы Эрика не была так напугана, она отвесила бы себе мысленный подзатыльник; купиться на мнимую тень дружелюбия, просто отсутствие угрозы мог разве что человек, совсем ничего в людях не понимающий.
Харт играл с ней. Не очень умело, судя по быстро отброшенной маске, но Эрике хватило и его неофитских попыток.
Тяжёлую паузу, возникшую на месте прерванного разговора, несколько минут спустя прервал хриплый звон динамика. Детектив вскинул голову, нахмурился и, не проронив ни слова, направился к двери. Эрика настороженно за ним проследила. Словно бы почувствовав на себе чужой взгляд, у самого выхода Харт обернулся и посмотрел на Эрику с плохо скрываемым презрением. Она инстинктивно отвела глаза.
На что бы ни отвлёкся детектив, времени это у него заняло немало. Оставшись в комнате наедине с блокировщиком, Эрика в свою очередь быстро впала в тревожную полудрёму. Присутствие серого человечка почти не ощущалось, улавливалось только тихое «щёлк-щёлк» замка на его портфеле. В этом рваном и одновременно строгом ритме ворочалось что-то гипнотизирующее, напоминающее о неумолимом движении времени.
Щёлк.
В голове у Эрики было до странного пусто, лишь где-то на задворках бродили обрывки мыслей.
Щёлк-щёлк…
Мутно текли лихорадочные картинки под закрытыми веками: чей-то сон, нескладное творение времён постижения науки ноктюрналов: погони, лабиринты, паника безысходности. Отвращение в глазах окружающих. Собственная злость. Никакой это, конечно, не дар. Природное умение, которым надо учиться управлять, иначе оно будет стихийно пользоваться тобой.
Щёлк.
Кошмары для пятерых на неделю? Эрика такое смогла бы. Работа утомительная, на пределе сил, но не невозможная. А если смогла бы она, то смогли бы и многие другие. То, что ноктюрналов не любят и презирают, никак не влияет на их количество или сам факт существования.
Щёлк-щёлк-щёлк. Щёлк?
Вытащить образ из сна в реальность — это уже тяжелее. Это к чистокровным, если только неведомый злоумышленник не горел желанием на одну работу нанимать двух человек. Эрике подобное не по зубам, её вотчина — царство Морфея.
Щёлк!
Последний щелчок прозвучал резко, неправильно, не так, как все предыдущие, и потому заставил Эрику вздрогнуть. Она испуганно огляделась, вспоминая, где и почему находится, и её взгляд остановился на блокировщике. Его ладонь как раз скользнула по клапану портфеля, проверяя, затянут ли потрёпанный от частых перегибов ремешок пряжки. Этот обыденный жест насторожил Эрику, и она попыталась поймать взгляд Клейна. Блокировщик не обратил на её попытки никакого внимания и молча поднялся со стула. Пару мгновений потоптавшись на месте, словно бы разминая затёкшие от долгого сидения ноги (а может быть и не словно; Эрика вдруг поняла, что понятия не имеет, сколько времени прошло с ухода Харта), Клейн целеустремлённо направился к двери.
В отличие от детектива, он не обернулся даже на пороге.
Прошло ещё с полчаса, прежде чем дверь открылась вновь и на пороге появился напоминающий собственную бледную тень Харт. На сером, каменном от усталости лице детектива не читалось ни единой эмоции, но Эрика отметила ссутуленные плечи и тяжёлое неловкое движение, каким Харт прислонился к стене.
И ещё тот факт, что дверь за собой он закрывать не стал.
— Мисс Янг, я приношу свои извинения…
***
Вечерняя сессия с клиентом вышла изматывающей. После ночного допроса Эрика вздрагивала от каждого резкого звука, и к исходу дня её нервы напоминали перетянутые струны. В этом состоянии неуверенность, связанная с работой (Эрика почти убедила себя, что клиент выставит её за дверь безо всякой оплаты; мало кому из власть имущих нравилось вмешательство полиции в их частную жизнь), лишь усиливала напряжение.
Но вечер шёл, клиент ни словом не упомянул полицию, и где-то к полуночи Эрика поняла, что её алиби подтвердили другим способом. Она подозревала серенького блокировщика, но глубоко над этим не задумывалась. Её ждала непростая работа, к тому же после посещения участка желание как можно быстрее разобраться с делами превратилось в насущную необходимость. Покинуть город: ненавистную территорию «Содействия», прославившегося без малого вековой эксплуатацией талантов Дивных. Оставить позади его ручных копов, узколобые предрассудки и вину прокажённого, вдали от крупных городов преследующую каждого ноктюрнала.
Из-за усталости Эрику до скрежета зубовного раздражало буквально всё вокруг: три дня не прекращающийся дождь, в последние часы обернувшийся настоящим ливнем; тусклый, грязно-жёлтый свет фонарей; полный обещания простуды сырой холодный воздух. Практически безлюдные улицы словно нарочно вились бессмысленными изгибами, и Эрика дважды была вынуждена возвращаться к безликим перекрёсткам в поисках верного пути. Решение отказаться от любезно предложенной клиентом машины уже не выглядело мало-мальски оправданным. После четверти часа под стылым осенним дождём Эрика никак не могла понять, что заставило её так опрометчиво отмахнуться. Гордость и желание уединения не стоили ноющей боли, зарождающейся у задней стенки горла.
До своей гостиницы, занимающей старый, уютно-потрёпанный особняк на окраине города, Эрика добралась ближе к четырём утра. Насквозь промокшая и замёрзшая, она даже не пыталась прибавить шагу; лишняя минута под непрерывной моросью уже не имела никакого значения. Не торопясь, Эрика перешла через дорогу (даже помедлила на тротуаре, пропуская неведомо откуда взявшуюся в этот проклятый час машину), нырнула под козырёк и вдоль стены особняка двинулась к крыльцу. Стекающая с крыши вода неприятно барабанила по левому плечу, вбивая насквозь мокрые плащ и блузку в холодную кожу.
У самого входа, буквально в дюжине ярдов от двери, Эрика обратила внимание на припаркованную напротив крыльца полицейскую машину. Внутри неё кто-то был; несмотря на темноту неосвещённого салона, вода на стекле напротив водительского места поблескивала не так, как напротив пассажирского. Эрика инстинктивно вжала голову в плечи и вздрогнула, когда кромка мокрого воротника неприятно впилась в затылок, пустив вдоль шеи пару ледяных струек. Это было глупо, но Эрика последние футы всё равно преодолела бегом, обеими руками обхватив свой рабочий портфельчик.
Она не успела. За шумом дождя и перестуком срывающихся с козырька струй Эрика не услышала шороха открываемой и закрываемой двери машины, но чужое присутствие за спиной ощутила отчётливо. Свет фонарей бросил тень чужака на крыльцо и саму Эрику, поглотив её собственную. Владелец тени был рослым человеком и обладал с трудом, но всё же узнаваемым голосом.
— Мисс Янг…
Промозглой ночью детектив Харт уже не выглядел таким устрашающим, каким он показался Эрике в комнате для допросов. Да, он был заметно выше, массивней — но дождь и дрожащий свет не льстили усталому лицу и затравленным глазам. Мокрые волосы плотно облепили затылок и лоб, крупные капли стекали по блестящим прядям и падали на бледные щёки. Тёмные синяки под глазами детектива больше напоминали последствие драки, нежели итог бесконечных рабочих часов. Харт выглядел… жалко. Эрика подозревала, что даже хуже её самой — несмотря на всё тот же дождь, пару бессонных ночей и изматывающую нервотрёпку.
Это о чём-то говорило, когда мужчина вдвое крупнее и гораздо сильнее неё вызывал у Эрики жалости больше, чем собственное отражение в стеклянных дверях гостиницы в четыре часа утра.
— Мисс Янг…
— Что вам нужно, детектив?! — срываться на такого Харта, потрёпанного и с застрявшими в ресницах каплями дождя, было почти просто, гораздо проще, чем во время допроса. — Вам мало прошлого раза, вы опять решили сделать меня козлом отпущения? Акция «Ноктюрнал в городе — идеальный подозреваемый»?! Что, чтобы кого-нибудь поймать, надо работать, а я вот она: известно кто и известно где? Идите к чёрту со своими подозрениями! Идите к чёрту...
— Мисс Янг, я вовсе не хотел…
Эрика не стала его слушать. То, что детектив явился сам, в одиночку, свидетельствовало, что в участок её не потащат — а значит, она имеет полное право оставить Харта на ступенях гостиницы. Она знать не желала, зачем он пришёл. Эрику трясло от одних только воспоминаний об унижении и страхе, которые не так давно обещали ей слова этого человека.
Он сколь угодно мог изображать многострадального щенка-переростка, выставленного в непогоду за хозяйский порог; Эрика не желала иметь с этим человеком ничего общего.
Но когда Эрика потянулась к заветной дверной ручке, на плечо ей легла тяжёлая холодная ладонь.
— Послушайте меня, пожалуйста….
Она обернулась, оглядела Харта с ног до головы и обратно — и с отвращением стряхнула его руку, одновременно толкая прочь от себя, прямо под не прекращающийся дождь. Детектив неловко покачнулся, соскользнул с высокой ступеньки, но чудом удержался на ногах. Несмотря на это, он не попытался вернуться на крыльцо и лишь просящее посмотрел на Эрику снизу вверх. Бьющий ему по плечам дождь стремительно перекрашивал малочисленные светлые пятна на куртке в неприятный бурый цвет.
— Эрика…
— Мне плевать, чего вы хотите и не хотите! Я не больше вашего просила рождаться ноктюрналом и уж тем более не просила, чтобы со мной из-за этого обращались, как с диким животным. Но всем на это плевать, так? Вы видите того, кто отличается от вас, кто может навредить вам — и тут же решаете, что он это сделает. Уже сделал! Знаете, где у меня сидит вся эта ксенофобия? Каждый идиот, последний дурак считает, что мне больше заняться нечем, кроме как портить ему жизнь. Вот вы идиот, детектив?
— Нет. Я…
— Тогда оставьте меня в покое!!!
— Я всего лишь хотел попросить у вас помощи.
Пауза, воцарившаяся после усталых слов детектива, не была тихой: уличный шум заполнил её до краёв. Эрика вымученно провела по занывшему от крика горлу. Несмотря на ту покорность, с какой Харт выслушал нападки, помогать ему не хотелось. Было противно. Эрика отчётливо понимала, что в следующий раз на её месте может оказаться кто-нибудь настолько же невиновный; но ему может меньше повезти с алиби.
Участвовать в этом…
— Эрика, мне действительно жаль, что так получилось. Но и вы поймите: у меня не было другого выхода!
В этот раз Эрика нырнула за дверь до того, как детектив успел её остановить.
***
Конечно, позвонить было бы проще. Из тёплого и сухого гостиничного номера, не выходя на всё ещё заливаемую улицу — и уж точно нос к носу не сталкиваясь с разве что не рычащим сержантом-брауни.
И то обстоятельство, что прямого номера Харта у неё не было, вряд ли тянуло на оправдание; Эрика вполне могла поискать его в телефонном справочнике. В конце концов, найти там номер самого участка, и пусть уже они разбираются. Это же детектив просил её помощи, а не наоборот.
Так?
Так.
И всё же за полчаса до полудня Эрика по собственной воле оказалась в промёрзлом холле участка, через который совсем недавно её чуть ли не силком тащили на допрос. Спинка жёсткого пластикового стула неприятно давила на лопатки, лежащая на коленях газета давно размокла, а брауни ни на мгновение не спускал с вторгшегося на его территорию ноктюрнала злых синих глаз.
Два дня Эрика размышляла над словами Харта. И теми, что были произнесены во время допроса, и об их странном ночном разговоре на крыльце гостиницы. Эмоции: страх и уязвлённая гордость — мешали думать здраво; воспоминания хотелось замести под ковёр и никогда их оттуда не доставать. Но со временем буря улеглась, и осталось главное: трое ни в чём не повинных ребят в больнице и чьи-то тела в морге.
Эрика никогда не считала себя достойной гордого звания врача, целителя. Ноктюрналы в лучшем случае были помощниками. Консультантами. Но большего от неё сейчас и не требовалось.
Тиканье настенных часов с трудом угадывалось сквозь шорох непогоды, но шаги — тяжёлые и торопливые — прозвучали отчётливо. Когда знакомая массивная фигура показалась в поле зрения Эрики, она ставшим привычным движением отвела с лица мокрые волосы и сдержанно произнесла:
— Детектив Харт? Позавчера вы говорили, что я могу помочь вам с расследованием…
(с) Миф, июнь'13-14