Сама я социальную сатиру писать не умею, но идею подарить могу.
Мне нельзя смотреть новости...
Пожар
Некая европообразная страна. Сильный пожар в каком-то административном здании. Бравая команда местной разновидности МЧС тушит его уже на протяжении двадцати часов. Наконец им удается локализовать источник возгорания, и в итоге пламя остается запертым в крошечном чулане два на полтора метра. Уставший брандмейстер поправляет съехавшую на ухо каску, протяжно матерится и, взяв в руки шланг, направляет струю воды в сторону охваченной пламенем двери. Тут к нему подбегает мелкий Чинуш.
Ч: Оставьте-оставьте! Ни в коем случае не тушите!
Б: Ты что, в конец о…ел? Это же…
Ч: Нет-нет-нет, вы не понимаете. Это же такое событие, пресса со всего мира! Сейчас приедет Сам! Закончить тушение пожара должен он.
Б: Перегрелся, парнишка? Какой Сам, какая пресса? У меня тут ребята сутки ваш муравейник спасали, полбригады в больницу угадило!
Ч: Ничего не знаю! Велено оставить последний очаг до приезда Самого!
Брандмейстер, смачно выругавшись, продолжает заливать дверь подсобки. Набежавшие по приказу Чинуша охранники скручивают усталого бригадира. Затевается небольшая потасовка, в результате которой уставших пожарников вытаскивают на улицу и сдают с рук на руки милиции.
Получасом позже.
Вокруг обгоревшего здания с десяток новеньких, сияющих свеженькой краской пожарных машин. Между ними ютятся фургоны прессы. Есть здесь и BBS, и EroNews, и SomeTimes и ещё куча изданий и служб поменьше. Вглубь здания тянутся хвост одинокого шланга и цепочки угольных следов.
На втором этаже, у злополучного чулана, плотное кольцо журналистов. Сияют вспышки фотоаппаратов, гудят видеокамеры, изредка щелкают перегревшиеся микрофоны. Все внимательного слушают Самого. В пожарном костюме от Верчачи, с каской на голове и хромированной трубой шланга в руке, он рассказывает о том, как опасен был пожар. И какие молодцы ребята, сумевшие так быстро его ликвидировать.
Ещё получасом позднее.
Пресс-конференция затягивается. Журналистам жарко, жарко и Самому, но он терпит. Дверь за его спиной густо парит – пару раз он выливал на неё несколько литров воды, дабы журналисты успели сделать красивые фотографии. Вопросы уже не касаются пожара и расползлись по всему диапазону: от внешней политики до личной жизни Самого.
На улице, в окружении перемазанных сажей пожарников стоит Брандмейстер, отпущенный под доброе слово. Он матерится, курит сигарету и наблюдает за тем, как вырвавшийся из окна чулана язык пламени тянется к ещё не догоревшим частям здания.