Тема звучала как "Про ангела и снежинку". Формально заказ конечно выполнен, но нынче у Нел разгар подготовки к сессии, так что сказочка получилась с лёгким научным уклоном (и хорошо, что просто математическим, а не квантовым. Было бы совсем сюрно).
Да, виновата. Но с некоторых пор у меня на снежинки только одна ассоциация...
О первом снеге
В Эдеме было очень, очень тихо.
Животных должны были сотворить со дня на день, люди стояли в планах на ближайший месяц, а грехопадение откладывалось на неопределённый срок. Лишь недавно придуманный ветер игрался с юной листвой, заполонившей небо райского сада.
Читать сказку целиком
Нотиэль любил это место. Несмотря на свои скромные размеры, Эдем умудрялся дарить одиночество каждому, кто пришёл сюда. Потому и работать в саду было одно удовольствие. Особенно сейчас, когда работа спорилась, и готовые чудеса природы один за одним сходили с рук ангела. Нотиэль отвечал за погоду нового мира.
За последние несколько дней он изобрёл столько разнообразнейших явлений, что вправе был гордиться собой и своими открытиями. Но один сезон никак ему не давался. Зима была несимпатична творческой, созидательной натуре ангела, и потому её изобретение он откладывал на потом. Которое не преминуло настать здесь и сейчас. До сдачи проекта оставалось меньше суток, а холодная четверть года всё ещё оставалась схематичным наброском, теряющимся на фоне прочих красавцев-сезонов.
За сегодняшний день Нотиэль успел придумать мороз, лёд, голые ветки деревьев и лохматые серые тучи. Но ангел чувствовал, что не хватало какого-то яркого штриха, вроде осенних дождей или весенних гроз. Какой-то мельчайшей частицы, самой сути зимы, её воплощения в миниатюре. Нотиэль знал, что это будет что-то небольшое, холодное, возможно – искристо-голубое или белое. Но что? Фантазия ангела не давала ответа.
Отчаявшись найти ответ в собственной голове, изобретатель решил воспользоваться дарами библиотеки. До изобретения печатного станка оставалось много времени, но в редкие моменты отдыха ангелы любили сочинять и читать. Нотиэль, едва ли не самый ярый поклонник литературных талантов своих братьев, с удовольствием эти труды копировал и перечитывал, черпая из них вдохновение. Иногда – и просто идеи.
Вскоре перед ангелом выросла целая кипа книг, благо до своей коллекции он мог добраться в любой момент и в любом месте. Среди всех трудов Нотиэль предпочитал сочинения по точным наукам, отражающим истинную суть мироздания. Он был довольно близко знаком с Онисэлом, первым предложившим создавать новый мир по чёткой математической модели. Идею одобрили и даже стали воплощать в жизнь, а вот автору повезло меньше. Впрочем, это как посмотреть. Нотиэль порой встречал старого друга там, Внизу, и тот не выглядел печальным. Все Падшие умели держать лица.
С грустной полуулыбкой вспомнив приятеля, ангел вынул из воздуха его «Основы». Искать вдохновения среди теорем и чисел было довольно странно, но иного выхода у изобретателя не осталось. Над Эдемом сгущали поздние летние сумерки, которыми Нотиэль так гордился, а, следовательно, до рассвета оставались считанные часы.
Поначалу ангел ещё пытался читать, но вскоре его взгляд рассеяно заскользил по строчкам и страницам. Содержание этой книги он знал чуть ли не наизусть, и глупо, глупо было искать здесь что-то новое. Может, оставить всё, как есть?
Нотиэль уже собирался отложить книгу в сторону, когда его взгляд зацепился за редкой красоты узор, занимавший чуть ли не всю страницу. Внизу аккуратным почерком Онисэла (у изобретателя хранился самый первый экземпляр «Основ», подаренный ему лично автором) было подписано: «Простейшее самоподобное множество». Нотиэль внимательно вчитался в сопровождающий иллюстрацию текст…
Вскоре перед ангелом лежал чистый лист бумаги. Окунув перо в чернила, он провёл длинную линию. На ней нарисовал уголок. На каждой грани уголка добавил ещё по излому. В азарте закусив кончик языка, Нотиэль продолжал усложнять рисунок, пока вместо первоначального треугольника не появилось густое чернильное пятно. Поняв, что он слишком увлёкся сложностью, ангел взял новый лист и стал рисовать аккуратнее. На этот раз он начал не с линии, а с правильного шестиугольника, так что конечный результат не заставил себя ждать.
- Как же мне тебя назвать?.. – вслух бормотал изобретатель, вырезая получившуюся звёздочку. – Ведь вчера же придумал какое-то хорошее название! И тебе бы подошло. Память, глупая моя память…
Разложив на траве бумажный узор, Нотиэль провёл над ним рукой. С тем, для чего чернила были слишком грубым материалом, легко справилась сила созидания. Звёздочка заискрилась, бесконечно усложняясь, и вскоре даже самый привередливые зритель бы не смог сказать, что она не бесконечно самоподобна.
Единственно, ангела немного смущал цвет получившегося творения. Из-за чернил узор получился тёмным, густо-чёрным. В представлениях же Нотиэля символ зимы должен был быть светлым и ярким. Но особой проблемой это не стало: вскоре землю перед ангелом усыпал ворох звёздочек самых разных цветов и размеров. Выбрав ту из них, что была крошечной и белоснежной, изобретатель довольно заулыбался.
Придумать снег, сугробы и морозный узор на окнах оказалось несложно. Куда тяжелее было с названиями, но и с этим Нотиэль справился. Его проект сезонов одобрили, и вскоре в эдемском саду полил дождь, загромыхали грозы и пошёл снег. Самый что ни на есть настоящий, белый и искристый. Но ту, первую снежнику ангел всегда хранил при себе.
Чуть нелепая тёмно-синяя звёздочка грела Нотиэль душу. Ну или что там у ангелов вместо неё…