Я не волшебник, я - сказочник.
Как и говорила, потихоньку затеваюсь с украденным писательским мобом.
Играть буду в одном посте, поднимая его, дабы не плодить сущности. Не обещаю, что действительно потяну ежедневный ритм, но очень хочется доиграть до конца.
Правила игры и список темПравила игры и список тем:
Первое и главное условие флешмоба, без которого начинать не рекомендуется:
Найдите себе напарника.
Зачем напарник? Во-первых, чтобы проконтролировать, что вы не отлыниваете. Во-вторых, вы можете договориться критиковать друг друга (а можете и не договариваться, если не хотите). В-третьих, так интересней!
Можно не одного напарника, а целую группу.
На каждый день вам дается тема. На каждую тему вам нужно написать как минимум три абзаца текста – по одному абзацу про разные вещи, которые входят в эту тему. К примеру, тема «описание природы», это значит, что вам нужно описать три природных объекта, например, лес, луг и море.
Можно писать абзацы, как говорится «от балды», а можно писать о своих персонажах, если у вас уже есть писательский проект, а потом добавить это в книжку/рассказ.
1. День заявок от напарников (напарник просит описать как минимум три предмета/вещи/понятия);
2. День собственных пожеланий (пишем про то, что придет в голову);
3. День природы;
4. День людей;
5. День домашних животных;
6. День того, что лежит на столе;
7. День диких животных;
8. День дружеских чувств;
9. День мыслей о врагах;
10. День красивых интерьеров;
11. День уродливых зданий;
12. День слез;
13. День счастья;
14. День сидящих людей;
15. День мелких деталей;
16. День глобальных событий;
17. День разной еды;
18. День депрессии и подавленности;
19. День писем и записок;
20. День выяснения отношений;
21. День открытия всех тайн;
22. День воспоминаний;
23. День снов и пробуждения;
24. День описания по картинкам (попросите ПЧ или друзей скинуть вам как минимум три картинки)
25. День любимых людей;
26. День талисманов и амулетов;
27. День детей и подростков;
28. День трагичных событий;
29. День пафосных заявлений;
30. День подведения итогов (можно написать или свои мысли про флешмоб, или подвести итоги от лица своего персонажа).
Ну и последний день - день чтения чужих работ и комментариев. Если ещё не успели прочитать то, что написал ваш напарник, у вас есть время, чтобы это сделать.
Выполнение:
Комментарий к нулевому днюПоскольку первая крупная вещь по этому миру у меня появится не раньше, чем через месяц, немного расширила правила и добавила нулевой день - краткое описание мира.
День нулевой: вводнаяДень нулевой: вводная
Мир
Недалёкое будущее, последняя треть XXI века. Основные события – 70е-80е годы.
Одним из ключевых событий человеческой истории стала встреча в 20х годах двух соседей по обитаемой вселенной: канисидов и паридов. Обе расы разумны, гуманойдны. Канисиды («щены») происходят от некрупных хищников, напоминающих земных псовых, париды – собирательный образ медлительных, обстоятельных травоядных. С щенами людям удалось наладить более тесный контакт (что объясняется дружелюбием, открытостью и врождённой склонностью к авантюрам новых знакомых), а вот о втором народе известно относительно мало. Они домоседы с крайне скромным космофлотом, так что встретить парида за пределами родной планеты довольно тяжело. Что не отменяет культурных и торговых контактов.
Так же за время исследования галактики были найдены следы других, предшествующих рас, равно как и признаки зарождения новых. В данный момент господствует теория, что разумных видов во вселенной несколько сотен, просто из-за её размеров им не всегда удаётся оказаться в нужном месте в нужное время.
Прогресс, подкреплённый полученными от новых знакомых знаниями, шагнул довольно далеко – но люди поменялись не сильно. По всей обитаемой части вселенной разбросаны планеты-колонии и космические станции, на которых суммарно живёт и работает более пятнадцати миллиардов человек. Крупных «галактических войн» не ведётся (новые соседи в силу разных причин оказались весьма мирными ребятами), но постоянную угрозу для дальних поселений представляют пиратские флотилии, промышляющие разбоем. Масштаб бедствия крайне серьёзен, пираты по сути дела представляют четвёртую самостоятельную нацию. Для борьбы с ними Землёй были организованны КВС (космические военные силы), с которыми активно сотрудничает более технологичный в плане кораблей канисидский флот. Париды в данном конфликте придерживаются нейтралитета.
Сверхсветовые двигатели, бесконтактные интерфейсы взаимодействия, «чистое» оружие – основные достижения человеческого технологического прогресса за 21 век. Канисиды более продвинуты в плане космических перемещений (в данный момент тестируются первые телепортационные двигатели), но поначалу здорово уступали людям в вопросах вооружения – из-за физиологических особенностей огнестрельное оружие у них так и не прижилось. Однако за полвека сосуществования щены переняли у людей и адаптировали под себя множество технологий, так что обе расы сейчас находятся на схожем уровне развития. У паридов, в силу большего срока жизни (до 200 лет) и природной склонности к рефлексии, лучше развиты теоретические науки, они зачастую являются генераторами идей для человеческих и канисидских экспериментаторов и инженеров.
В целом человеческий мир поменялся слабо. Стал терпимее (чему помогли соседи – ощущение себя в первую очередь человеком, а уж потом белым-чёрным-не той национальности), технологичнее, спокойнее – если не забираться далеко от старушки-Земли. Появилась свобода обитаемого космоса, новые границы. Появились и новые опасности. Научный и культурный подъём, век достижений и авантюр для тех, кто их ищет. Или мирной жизни для тех, кто хочет её.
«Стая»
В данном случае «стая» – это пять сотрудников канисидской "Корпорации Данов" (крупнейшего игрока на рынке технологий), связанных поначалу дружескими, а затем и профессиональными отношениями.
Центр и лидер команды – Кевин Янг, представитель службы безопасности, именно через него и строились связи между остальными членами «стаи». Помимо Кевина это (в порядке появления): доктор Дэвид Ижи (хирург, биолог), доктор Марек Врана (программист, математик), Адам Грэм (инженер) и Эва Мареш (физик).
Корпорация периодически использует эту компанию для решения разнообразных задач, как правило связанных с внутренней безопасностью. В остальное же время «стая» пребывает в разобранном состоянии: Кевин из-за особенностей профессии вынужден постоянно перебираться с базы на базу, Дэвид работает в центральном госпитале Корпорации, расположенном на Земле, Эва там же, но в европейском филиале, Марек и Адам живут и работают на Визре (второй после Арзы крупнейшей планете канисидов).
Хронология
Точка отсчёта – начало формирования «стаи» (события «Синдрома…») – 2072 год.
Тогда окончание формирования – 2078 год.
(Там, где дневные задания будут этого требовать, буду проставлять дату; для простоты: то, что красным цветом – до стаи’78, синим – после).
Пара зацепок для «Пенелопы»:
Окончательное формирование экипажа – 2076 год.
События «Солдата» (и, соответственно, возвращение Джека на «Пенелопу») – 2081 год.
День первый, заявки от напарника: свобода, фотография, обед День первый, заявки от напарника: свобода, фотография, обед
Свобода
«Стая», 2073 г.
Что такое простор Кев представляет себе чертовски хорошо: за десять лет работы на «Корпорацию Данов» он обитаемого космоса увидел больше, чем многие его знакомые за всю свою жизнь. Десятки станций (безликих), десятки планет (своеобразных), недели и месяцы суммарных перелётов. Если это не даёт представление о пространстве, то что тогда даёт?
С волей чуть тяжелее, это понятие расплывчато. Кев импульсивен и зачастую думает не головой, а эмоциями – поэтому у него нет проблем с осознанием своих желаний. Он всю жизнь реагирует так, как ему среагировать хочется, и подобное поведение вполне тянет на вольную жизнь.
А вот свобода… что за зверь такой? Про неё много рассказано (ещё бы Кев к этим россказням прислушивался), а вот вычленить суть удаётся плохо. Однако если призадуматься, он только и делает, что обменивает свою свободу на общепризнанные блага.
Свободу вырасти на родине предков – на благо жизни. Свободу выбрать путь и карьеру – на благо хорошего заработка и уникальной профессии. Свободу перемещений – на благо новых знакомств, которое ему обеспечивают хронические переезды с базы на базу.
Кев редко размышляет об абстрактных понятиях. Но когда всё-таки прихватывает (как правило, во время бесплодных попыток уснуть в три часа дня по станционному времени), он размышляет о том, является ли свободой самостоятельно выбирать тариф, по которому продаёшь свою свободу.
Фотография
«Пенелопа», 2080 г.
Сентиментальным Джека не назовёшь даже если очень постараться. Подобные определения просто не липнут к Бесу, разбиваясь то ли о хроническую ворчливость, то ли о кусачий юморок хромого пилота.
И нет, он не представитель этого некогда популярного типажа мрачных снаружи, но пушистых внутри ветеранов – и откуда только романтически настроенные писаки и фильмоделы его взяли?
Поэтому фотографий в личном архиве у Джека мало. Кое-что из детства: родители, школа, дом. Фотка для досье при поступлении на военную службу, пара десятков снимков из лётной школы (как правило в компании верного приятеля Ива). Великолепные трёхмерные модельки кораблей, которые он пилотировал или о которых мог только мечтать. Зачем-то сфотографированный на личный комм приказ об увольнении со службы – хотя это письмо до сих пор валяется в почте. Потом, сразу, «Пенелопа» и её экипаж. Этих фоток относительно много, Джек в первые дни облазил весь корабль, радуясь возможности летать на этой красотке. Кое-что из их повседневной рутины исследовательского корабля Корпорации.
Если бы Джек был сентиментален, на заставке его комма стояла бы единственная имеющаяся у него общая фотка оставленных полгода назад друзей. Но Бес не сентиментален, и поутру вырубая будильник, он рассеянно скользит взглядом по плавным очертаниям самой «Пенелопы».
Чертовски не сентиментален. И чертовски любит лучший из своих кораблей.
Обед
«Стая», 2079 г.
О распорядке дня здесь если кто и слышал, то разве что в детстве. На квадратный метр симпатичного двухэтажного домика на задворках европейского филиала Корпорации приходится слишком много одарённых людей науки (и прилежащих сфер – не стоит забывать о лидере этого крошечного цирка), чтобы хоть кто-то беспокоился о восьмичасовом сне и трёхразовом питании.
Тем более не были у них приняты совместные обеды и ужины. Небольшая уютная кухонька во всеобщем распоряжении, холодильник пополняет тот, кому это больше всех надо («больше всех надо», как правило, Дэвиду – ну так на то он и врач). Главное, что в любое время дня и ночи на кухне можно ухватить что-нибудь съедобное. Не слишком вкусное – а когда готовая магазинная еда была вкусной? – но, опять-таки, слишком много одарённых гиков, чтобы обращать внимание на вкус.
Поэтому, где-то в первом часу ночи сомнамбулой выползя из-за компьютерного терминала и добравшись до кухни, Марек несколько удивился царившему там приятному запаху. Очень знакомому и очень приятному запаху чего-то, несомненно, домашнего и горячего. К запаху прилагалась сидящая напротив плиты Эва; их барышня уткнулась в книгу (бумажную, следовательно, из коллекции дока) и на вторжение внимания не обратила.
Крайне тянуло заглянуть в кастрюльку, но Марек посчитал, что в присутствии повара это несколько неприлично. С любопытством ещё раз покосившись на светящуюся мягким красным светом варочную панель, программист вздохнул и полез в холодильник; там, на задней полке ещё должно было остаться замороженное… нечто. Ориентировочно, съедобное.
– Не перебивай себе аппетит, Мар, через десять минут обедать будем, – не отрываясь от книги, бросила Эва. – И собери остальных, пожалуйста.
– У нас какой-то праздник?
Мареш пожала плечами, но программист был готов поклясться, что заметил лёгкий румянец на её скулах.
– Да нет… Дэйв нам зачем-то пакет картошки притащил, и я решила наварить кнедликов. Видеть уже эти полуфабрикаты не могу… Ты иди, иди, Адама от его железок вчетвером отдирать придётся. Лучше начать заранее.
– Слушаюсь!
Кухню Марек покинул с выползающей за рамки лица улыбкой. Господи, кнедлики… Как же прав был Кевин, когда пригласил к ним в компанию его, Марека, соотечественницу: за все эти годы на Визре чех слишком соскучился по родной, национальной кухне. Ради неё стоило быть выдернутым на Землю!
День второй, собственные пожелания: день физической активностиДень второй, собственные пожелания: день физической активности
«Стая», 2055, 2065, 2075 гг.
Кевину десять, и он затевает драку с той кристально-чистой яростью, на которую способны только десятилетние мальчишки, почувствовавшие несправедливость.
Дело не в том, что двое парней прижали к стене младшего сына его наставника – Алид ему не друг и даже не приятель, он его и видел-то всего несколько раз, абсолютно случайно. И не в том, что канисиды слабее людей, а уж семилетнему щенку и подавно нечего противопоставить двум лбам, каждый из которых лет на пять старше. И даже не в том, что парни эти однажды пытались поколотить самого Кевина; но не учли, что быть на полголовы ниже сверстников означает быстро научиться драться. Дело в том, что Кевина злит, когда двое – на одного.
Конечно, наставник потом прочёл долгую лекцию о недопустимости насилия (хотя и поблагодарил за помощь сыну), да и мать отругала за порванную одежду. Зато отец похлопал по плечу и улыбнулся так, что Кевин понял: им гордятся. Он что-то сделал правильно.
Кевину двадцать, и он ни за что в жизни не расскажет Кашше, что два задания из трёх решает кулаками. Наставник не поймёт, он канисид. Как ему объяснить, что лучший способ завоевать доверие нужного тебе человека, это в его присутствии дать в морду плохому парню? Бесполезно. Поэтому Кевин и не объясняет, и всё с той же счастливой детской яростью раз за разом влетает в обречённые драки: один на двоих, один на троих, один – против всех.
Кевину тридцать, и он в два часа ночи спускает пар в небольшом тренировочном зале филиала на Визре. Консоль с программами виртуального спарринга побоку, злость вымещается на безыскусной боксёрской груше. Оборудование работает замечательно, спору нет, но всё ещё не может полностью воссоздать ощущения от реального боя. А ему нужно чувствовать отдачу – простреливающий от костяшек до локтей огонь неудачных ударов.
Поверить невозможно, что его подписали на это дело! То есть, зная Фарло… Хотя, нет, даже зная Фарло. Что такого Ардан наплёл Кашше, что наставник согласился, несмотря на прежние договорённости?
Неужели это так много: не поручать ему работать по своим? Всего два отделения, центральный госпиталь и Визра, для Корпорации – капля в море. А для него, Кевина – друзья.
Джеб, двойка, джеб, уход с позиции.
Правый хук, левый, свинг, уход с позиции. Конец раунда.
Джеб, джеб, хук, двойка, джеб, свинг…
Пар спускался, но медленно. Быстрее не получалось: другого способа Кевин всё равно не знал.
День третий: день природыДень третий: день природы
«Стая», 2062, 2061, 2070 гг.
Первый раз на Земле Адам оказывается в шестнадцать лет. Поездка – подарок от родителей за успешно сданные выпускные экзамены и зачисление в Инженерно-технологический институт родной Глизы.
Поначалу историческая родина Адама не впечатляет. Орбитальная космостанция выделяется лишь размерами, лондонский аэропорт тоже потрясает разве что человеческими толпами. Но весь короткий перелёт до Берлина Адам не отлипает от окна. На заселённой четверть века назад Глизе такого точно не увидишь: сплошь ровные квадраты возделанных полей, лохматые пятна лесов, перегороженные плотинами и мостами реки. Везде, в каждом клочке суши и водной глади – рука человека, и это… завораживает. Гармония укрощённой природы Адаму ложится на душу крепче родного буйства первозданной стихии. Он вообще умеет ценить лаконичную функциональность и строгость.
Эва первый раз покидает Землю в двенадцать: на свой День рождения летит с отцом на Луну, в крупнейший в мире зоопарк. К удивлению Мареша-старшего, его дочь прилипает не к вольеру с чёрными львами и не к бассейну с гривастыми рыбёшками с Арзы, а к стеклу просторного террариума на задворках паридского «квартала». В прозрачном кубе дремлет огромная, свившаяся тугими кольцами змея, и её шкура переливается всеми цветами тусклой радуги – словно бы каждую чешуйку по отдельности окунули в бензин. Эва рассматривает неподвижную змею полчаса, или даже больше, а потом всю дорогу домой мучает отца детскими «Почему?» и «Зачем?».
На вопрос «Зачем змея разноцветная?» Мареш-старший ответить ещё может, а вот «Почему?» – выше его знаний.
В первый раз за полгода оказавшись на планете, Кевин сдавленно чертыхается и чихает от непривычно переполненного запахами воздуха. На станциях такое разнообразие даже в худшие дни не встретишь, а тут всё: люди, железо, пластик, сырая земля, асфальт, сырость и озон недавно закончившейся грозы. И ещё что-то тёплое, что-то тяжёлое – едва уловимое под толщей остальных запахов, но щекочущее уже даже не нос, а глотку.
Кевин сказал бы, что пахнет солнцем, но это глупо. Однако человеческая природа – штука странная, и полгода на космостанциях вполне могли разладить что-то в хрупком механизме восприятия. Поэтому Кевин вдыхает полной грудью, вновь чертыхается, вновь чихает и смахивает с уголков глаз выступившие слёзы.
Комментарий к четвёртому дню Подзаголовком здесь определённо должно стоять "...или Нелёгкие будни беты"
День четвёртый: день людей День четвёртый: день людей
«Стая», >2078 г.
…не очень вяжется с его врачебной и научной внимательностью, но то, что он вдруг стал работать буфером, Дэвид замечает далеко не сразу.
Он отгораживает приятелей друг от друга, и это даже забавно. Немного раздражающе, конечно – кого в четыре утра не разозлит идущий на повышенных тонах спор о коэффициентах светозамедления монокристаллов? – но в большинстве случаев забавно. Особенно когда он целый месяц «дрессировал» Кевина, чтобы тот со всеми своими гениальными озарениями бегал в биолабораторию, а не в мастерскую. На их чехов горящий энтузиазмом Янг производит то же впечатление, что удав на пару кроликов: они впадают в ступор и часто-часто хлопают глазами. Естественно, о работе после этого говорить не приходится.
Отгораживать близких от мира – уже гораздо… не хуже – тревожнее. Нет, есть и своё удовольствие в ворчливых походах за продуктами или разгоне засидевшихся гениев по кроватям (четверо взрослых балбесов, а способностей позаботиться о себе… ноль, и это в лучшие дни). Дэвид всё понимает, он сам трудоголик со стажем в две трети жизни, но кому-то приходится работать «мамочкой».
Только вот не смешно в тот день, когда на пороге его городской квартиры без предупреждения появляется Эва. Ещё до первого их совместного дела как команды, через три или четыре месяца после выписки. У Дэвида не ладится с новыми экспериментами, и на следующую неделю поставлено три сложные операции, но он полночи как клещами вытаскивает из Эвы то, что она хочет – но не может – рассказать. Потому что когда-то сам был в таком положении, и потому, что для Мареш альфа Кеплера – воплощение человеческой бессмысленности. Воспоминания, которые надо проговаривать. Дэвид врач, и у него нет бывших пациентов.
Но самое интересное – это вставать между своими и чужими, защищая последних от первых.
Кевин очень быстро начинает таскать его на переговоры с начальством (заказчиками? выясняется, что заказчиками). Поначалу док усиленно не понимает: зачем? Научным консультантом? Так он может отвечать только за свою сферу, а у них ещё и физика, и инженерия, и программирование – области, в которых у Дэвида только самые общие познания. Для солидности? Сомнительно, лишённая нашивок форма службы безопасности, которую носит Кевин, и так производит нужное впечатление на знающих людей. За компанию? Талисманом? Серьёзно?!
А с четвёртого или пятого раза всё становится на свои места. Дэвид понимает, что его берут в качестве внешнего тормоза. Потому что Янг во время переговоров как та бочка с порохом, которую постоянно поминает Адам: малейший намёк на неуважение к его команде – и последствия катастрофичны.
Поэтому Дэвид стремительно учится гасить искры. Тихими словами: «Кев…», и «Тише…», и «Выдохни…». Мелкими жестами: качнуть головой, фыркнуть, быстро коснуться плеча разошедшегося приятеля. И крайним «Кевин, на минутку; извините нас» – с тем, чтобы на миг прижать взмыленного Янга к ближайшей стенке и выдохнуть ему в лицо злое «Да что с тобой?!.»
Когда Дэвид спрашивает себя, зачем ему лишние заботы… Хотя, нет, ничего (ни черта) он не спрашивает. Док любит и уважает людей, и он единственный ненормальный в эту сторону в их маленьком дурдоме. Поэтому, если не он – то кто?
День пятый: день домашних животных День пятый: день домашних животных
«Стая», 2079 г.
– У меня в детстве был котёнок с Арзы. Такой маленький, пушистый, с большими ушками. И мех у него был четырёхцветный… говорят, их только канисиды разводить умеют. Отец его из командировки привёз. Правда, через пару месяцев Табби от нас сбежал… мне мама сказала, что сбежал, а я боюсь, что украли. В то время такие кошки на Земле больших денег стоили…
Адам сочувственно улыбнулся взгрустнувшей блондиночке и на всякий случай пнул Кевина: дабы их мистер «Я-вообще-то-вырос-на-Арзе» не ляпнул что-нибудь несвоевременное. Например, что у канисидов в жизни не водилось никаких домашних кошек: ни четырёхцветных, ни даже однотонных. Янг одарил его возмущённым взглядом, но промолчал.
– А мне родители как-то хамелеона подарили. – Рыженькая обняла подругу и подтолкнула к ней полупустой бокал. – Я тогда сорвиголова была, ужас, меня все окрестные мальчишки боялись. А уж когда я со своей ящеркой в школу приходила… визгу от девчонок стояло – директор трижды матери звонил! Влетало мне тогда крепко, но не держать же всё время Лео в террариуме.
– Конечно! – жизнерадостно согласился Адам. – Животные этого не любят. Вот когда у меня врак жил…
– Кто? – Кевин опустил стакан, от которого не отлипал последний час, и всем телом повернулся к инженеру. – «Врак»?
– Врак. Птица такая. Никогда не слышал? Ну, да, они же только у нас на Глизе и водятся. Мелкие такие, – Адам отмерил где-то фут над столиком, затем опустил ладонь на пару дюймов. – Рыжие и с белыми пятнами вокруг глаз, на очки похоже. У-у-умные!.. Как земные вороны, а то и умнее. Мой вот считал очень хорошо, я ему в младших классах давал свои задачки по математике решать. Почти никогда не ошибался! А отец как-то старый кнопочный интерфейс для компьютера раздобыл, так птиц наш с третьей попытки под своего пользователя заходить научился. Я же говорю: умные они!..
По мере рассказа лицо Кевина приобретало всё более и более удивлённое выражение, пока на нём крупными буквами не пропечаталось «Нет, серьёзно?!». После чего Адам предпочёл на приятеля не смотреть – побоялся не выдержать и заржать в голос. Учитывая, что обе барышни теперь разглядывали его с восторженным интересом, это было бы несколько… несвоевременно.
– Эй, Птиц!
Марек обречённо вздохнул, но оторвался от расчётов и приспустил очки. Адаму лучше отвечать сразу, не отстанет же.
– Да?
– Вот, это тебе!
В поле зрения появилась бутылка. Пиво. Причём, если Марека не подводило знание родного языка, настоящее чешское.
– Эм… спасибо, конечно, но за что?
– За неоценимую помощь в укреплении моей личной жизни!
Что-то в довольном голосе Адама подсказывало: Марек не хочет задавать уточняющие вопросы. Поэтому он молча взял бутылку и поставил её на стол рядом с бутербродами. Инженер некоторое время помаячил рядом, явно желая развить тему, но…
Судя по тому, в каком виде эти двое (Адам и Кевин) вернулись сегодня утром – нет, Марек определённо не хотел знать подробности.
День шестой: день того, что лежит на столеДень шестой: день того, что лежит на столе
«Стая», 2070 г.
На столе в кабинете Дэвида царит предсказуемый высокоорганизованный бардак: данные исследований, запчасти от лабораторного оборудования, упаковки из-под лекарств, парочка сломанных инъекторов. И бумага: конспекты времён его обучения в Академии, тетрадные листы с текущими заметками, распечатки, бумажные книги. «Макулатура» Дэвида производит неизгладимое впечатление, и каждый посетитель почему-то считает своим долгом поинтересоваться: что, у дока комм не работает?
У Дэвида всё работает, просто он с самого детства любит печатное и рукописное слово в аналоговом виде.
Вообще-то Мареку стол в лаборатории нужен чуть ли не в последнюю очередь. Поэтому он им особо и не пользуется. Максимум, что там валяется, это пара салфеток с карандашом (порисовать на досуге для сбора мыслей), да отложенные ненадолго очки. Как и все толковые программисты, Марек не любит, когда ему заглядывают через плечо – поэтому без зазрения совести пользуется поляризационной технологией, позволяющей ему одному видеть голо-интерфейс своей рабочей станции. Обычно под это дело используют линзы – очки совсем уж прошлый век… но Марека передёргивает от одной мысли пихать что-то в глаза, особенно после всех тех операций по коррекции зрения, которые он пережил в институтские годы.
Вдобавок, очки придают ему солидности. По крайней мере, так говорят барышни в его лаборатории.
Рабочего стола у Кевина нет, да и не нужен, он пользуется стандартной прикроватной тумбочкой. На которую в беспорядке (а это высокое искусство: создать беспорядок из трёх предметов) свалены старенький рабочий планшет, комм и часы. Часы самые обыкновенные, обшарпанная стрелочная механика. У них нет никакой особой истории, и это даже не подарок от кого-то из старших родственников. Просто в те полгода, что Кевин изучал Землю, он в маленькой мастерской на задворках Европы увидел часы и решил, что они ему нравятся.
Конечно, раз в месяц-другой Кевин забывает их заводить, и потом, чертыхаясь и стирая пальцы, приходится крошечным тугим колёсиком выставлять правильное время… да и тикают они безбожно громко. Но Кевин всё равно считает, что это было хорошее решение.
Потом обнаружится, что Адам коллекционирует модели самолётов ХХ века, а Эва неплохо играет на акустической гитаре. Любовь к старым вещам станет первым общим местом для всех пятерых. Не то, чтобы без этого «общего места» они не смогли работать как команда… но Кевину определённо по душе это совпадение.
Комментарий к двадцатому днюЧестно читерю и переставляю порядок дней. Просто в комментариях зашёл разговор о способах "оживления" персонажей, и захотелось сделать иллюстрацию к тезису "не-жёстких рамок роли". В данном случае - что будет, если в стае сдвинутся позиции.
День двадцатый: день выяснения отношений День двадцатый: день выяснения отношений
«Стая», 2079 г.
Марек даже рта открыть не успел – то ли чтобы поздороваться, то ли просто ойкнуть от неожиданности – когда Эва на второй космической пролетела мимо него. За неимением возможности хлопнуть автоматической дверью дома, Мареш от души пнула свою машину и хлопнула уже её крылом. Фигурально выражаясь, стартовала она с ревущим мотором и дымящимися покрышками.
Раз-другой удивлённо моргнув, Марек проводил машину взглядом и с сомнением покосился на крыльцо. Инстинкт самосохранения победил; переложив портфель в левую руку, правой программист махнул перед сенсором и вошёл в дом.
В мастерской, несмотря на присутствие остальных трёх членов их рабочей группы, царила подавленная тишина. Адам слонялся вдоль стены, что-то вполголоса бормоча себе под нос, Дэвид и Кевин обосновались за столом у окна; Янг морщился и шипел, пока док колдовал над его рукой. Специфический запах антисептика Марек ощутил от самых дверей.
– И что конкретно я пропустил?
– Чертовски роскошный скандал, – первым, само собой, откликнулся Адам.
– Это я понял… на какую тему-то?
Троица неуверенно переглянулась. Затем Дэвид опустил голову ещё ниже и с удвоенным вниманием стал разглядывать сбитые в кровь костяшки Кевина.
– Адам?
– А что сразу я-то, Птиц? У нас кто-нибудь другой облажаться не может?
– Адам…
– Ладно-ладно. Но я тут действительно ни при чём. Рассказываю по порядку: у нашей красотки возникли кое-какие проблемы на работе, и она попросила дока помочь ей с ними разобраться.
– Проблемы?
– Новый начальник Эвы решил, что молодая незамужняя сотрудница будет рада его вниманию, – не поднимая головы, пояснил Дэвид. – А у неё хватило ума не прояснить ситуацию сразу.
– В итоге парень обнаглел и начал распускать руки. Но вместо того, чтобы рвануть в СБ…
– …или ко мне, – мрачно буркнул Кевин.
– Чтобы ты его на месте пристукнул?
– …она побежала плакаться в жилетку к доку.
– Всё ещё не вижу причин для столь бурной реакции. – Марек устало потёр висок. Десятичасовой перелёт, а тут ещё этот детский сад.
– Я подумал, что было бы неплохо поговорить с начальником Эвы лично. Объяснить, что подобное поведение не соответствует его статусу. Но мы немного не сошлись во мнениях, и…
– Док дал ему по морде!
Отчётливо слышимое в голосе Адама одобрение заставило Марека усмехнуться. А вот Дэвид польщенным не выглядел, скорее наоборот. Кевин фыркнул и продолжил за взявшим паузу инженером:
– Когда эта сволочь объявилась в лаборатории с фингалом под глазом, Эва решила, что Дэйв настучал мне, и устроила ему отличную головомойку. В процессе которой вся история выплыла наружу…
– И парень огрёб второй раз, уже от Кева!
– Ничего не понимаю, – честно признался программист. – Эва злится на вас всех за то, что?..
– Якобы док сдал её с потрохами и не-якобы Кев начистил морду её начальнику.
– А на тебя?
– За компанию. Плюс, я помогал держать.
– Дурдом.
– Ты это мне рассказываешь? Я тут вообще невинно пострадавший!
Они несколько минут помолчали, все вчетвером.
Комментарий к седьмому днюВ данном мире у меня всё же две ветки. И хотя основная игра идёт по "Стае", есть темы, которые больше подходят "Пенелопе".
Список экипажа с краткими характеристиками можно посмотреть здесь.
День седьмой: день диких животных День седьмой: день диких животных
«Пенелопа», 2078 г.
– Знаешь, приятель, я буду крайне благодарен, если ты появишься до того, как доктор Траум успеет поименовать всех, кто жаждет нас сегодня на обед… По третьему кругу.
Джек фыркнул, добавил к уже активным панелям управления монитор сканера и задал новый курс. После чего ответил:
– Если бы вас угораздило застрять на чуть более открытом месте, нежели эти чёртовы джунгли…
– …то подбирать было бы уже некого, – вмешался доселе молчавший доктор.
Тара коротко хохотнула, но краем глаза Бес уловил, что руки капитана заметались над консолью в два раза быстрее обычного. Внутренне он кивнул: голос Траума самую малость подскочил на последнем слове, и Джеку это тоже не понравилось.
– У нас есть точные координаты? – Он ненадолго отключил внешнюю связь и повернулся к Таре.
– Только область. Здесь плохой фон, я не могу отследить их передатчики.
– Давайте область.
Сизо-зелёные заросли, протянувшиеся от одного края обзорного монитора до другого, качнулись, линия горизонта встала почти по диагонали. Бес выровнял корабль и задал максимальную атмосферную скорость.
– Честное слово, ребят, я не обижусь, если наше спасение будет не столь эффектным… и случится не в последнюю секунду. Кажется, эти зверушки уже сроднились с перспективой человеко-канисидского обеда и готовят необходимые приборы.
– Алид…
– Знаю, сестрёнка, знаю. Но не твои сапоги пытается откусить близкий родственник… как вы его назвали, док?
– Ursus arctos horribilis. Гризли. Нам повезло, что не совсем близкий родственник: в отличие от земного аналога, у этих даже молодняк не умеет лазить по деревьям. Но видели бы вы их когти…
– Поняла. Джек?
– Через две минуты будем на месте.
– … а ещё у нас тут есть парочка тигрольвов и наш родной кавир. Это только из тех, кого я могу разглядеть с высоты. Док, правда, ещё что-то говорил о пауках и живущих на деревьях многоножках, так что…
– Джек!
– Всё, вижу их, кэп. Пускай Джо готовит тросы, я паркуюсь.
Бес остановил корабль над макушкой исполинского хвойного дуба и отсигналил инженерному отсеку. Пару секунд спустя из недр «Пенелопы» пополз трос с массивной болванкой груза на конце, а ещё чуть позже первая ловкая тень перепрыгнула с ветки на болванку.
Джек облегчённо выдохнул. Никогда, никакие черти не загонят его в группу разведки…
День восьмой: день дружеских чувств День восьмой: день дружеских чувств
«Стая», 2079 г.
Чувства? Не, это не к нему. Как и полагается лихому парню с окраин, Кев болезненно неловок во всём, что касается проявления эмоций на публике.
Серьёзно, ну и как это должно выглядеть, в его-то годы? Впрочем, что бы ни предложили, Кев на это не пойдёт. По крайней мере, на трезвую голову. На не очень трезвую… Когда они в первый раз коллективно (и на удивление прилично) надрались по случаю успешной сдачи проекта, кажется, что-то такое из него вытянули. По крайней мере у Кева остались смутные воспоминания о пьяных признаниях. Но из тех двоих, кто мог бы его просветить по этому вопросу, принципиально не пьющий Дэйв слишком рано сбежал с междусобойчика, а Марек на следующее утро сиял такой самодовольной улыбкой, что спрашивать его было откровенно страшно.
(И кто бы мог подумать, что мелкий чех запросто перепьёт их – троих здоровых ребят в среднем лет на десять младше – и даже не поморщится? С другой стороны, это же Восточная Европа…)
Если не брать в расчёт экстремальные ситуации, Кев об этих «дружеских чувствах» даже не размышляет. Собственно, он вообще не знает, что «полагается» испытывать к друзьям, и не звучит ли сама формулировка слишком по-девчачьи. Все его связи с нынешними друзьями строились немного не так, как «должны» строиться крепкие связи у взрослых людей.
С Дэйвом поначалу это даже смутило. Серьёзно, сколько они там друг друга знали к завершению дела, часов двадцать? Возможно меньше. А Кев уже был готов перегрызть чью-нибудь глотку за нелепого испуганного парня, вцепившегося в него как в последнюю надежду. За последующие семь лет готовность никуда не делась.
С Эвой история кардинально противоположная, как он её не прибил в первые два часа знакомства, Кев не понимает до сих пор. Наверное, канисидский гуманизм оказался заразен, что бы умники ни говорили о проблемах с восприятием чужой культуры. Рявкнуть на взбалмошную девицу Кев тогда рявкнул, и отнюдь не один раз. Но где-то в процессе рявканья вытащил из роскошного болота; и вдруг оказалось, что «взбалмошная девица» – вполне себе приятная, даже несколько стеснительная молодая женщина с острым аналитическим умом и умением ненавязчиво позаботиться об окружающих. Кеву много не надо, он Мареш «своей» начал считать ещё пока рявкал.
Марек и Адам…
(Он до сих пор не научился воспринимать их по отдельности. А что поделать, если Грэм шёл «бесплатным дополнением» к чеху? Серьёзно, в первое время Кев был свято уверен, что эти двое вместе. И лишь через полгода после знакомства выяснилось, что Марек был женат, а у Адама по подружке на каждой посещённой базе).
Так вот, с Мареком и Адамом ещё могло хоть что-то выйти «по правилам», с постепенным «выстраиванием отношений» и прочей прилагающейся чепухой… Но Кев не захотел тратить время на социальные танцы. Он быстро почувствовал, что сыграется с забавной парочкой с Визры (спасибо интуиции!), поэтому почему бы не взять их в свою компанию сразу? Не срастётся – так не срастётся, он переживёт. А срастётся – сэкономит себе несколько хороших месяцев, а то и лет.
В итоге, конечно же, срослось. Удивительно другое: кроме этих трёх случаев, Кевин с подобными взбрыками своих чувств больше не сталкивался. У него есть приятели, знакомые, куча людей, которые должны ему, парочка – которым должен он. Но только этих четверых он привык считать «своими».
День девятый: день мыслей о врагах День девятый: день мыслей о врагах
«Пенелопа», 2082 г.
У Джека никогда не было врагов. «Враг» это что-то активное, серьёзное… опасное. Какие враги у обыкновенного пилота?
Да, его жизнь – не полянка с ромашками, даже если смотреть с очень большого расстояния и в перевёрнутый бинокль. И были (и уж тем более будут) в этой жизни люди, которые не испытывали к Бесу особо тёплых чувств. Но называть их врагами?..
Пираты? Да, пару раз они прищемляли Джеку хвост особо крепко: семь лет назад, когда только появление звена поддержки под руководством старого приятеля Ива спасло от самоубийственного тарана, да ещё в прошлом году. Внезапное столкновение чуть не стоило «Пенелопе» капитана, а Бесу – с трудом отвоёванного места в пилотском кресле. Но пиратская шваль не тянула на врага; вряд ли, штурмуя «Пенелопу» или раздирая на куски несчастные военный «Льюис», они вообще подозревали, что есть такой Джек Фавро – ворчливый хромой пилот.
Даны – старшее поколение – тоже не враги. Конечно, глава Корпорации (и, по совместительству, души не чающий в племяннице дядя Тары) вышвырнул Беса с негромким, но отчётливым треском. Но, протрезвев после второй попытки «залить» эту новость, Джек его частично понял. «Золотая девочка» подобрала себе в пилоты инвалида, которым побрезговали непритязательные КВС… Когда проблема формулировалась в таких терминах, даже Бес не находил в себе сил злиться. На кого? На тревожащегося за свою семью старика Дана? На отца Алида, подписавшего Джеку «волчий билет»? На кэпа и её первого помощника, которые потом заново учились смотреть ему в глаза? Бес, конечно, не мог похвастаться ни добротой, ни милосердием, но даже он понимал, что в этой истории нет виноватых, есть только проигравший.
Единственные, кто мало-мальски тянули на врагов, это три балбеса-однокурсника из лётной школы, потом ненадолго ставшие сослуживцами. Да и то… врачи ещё после первой драки предупредили, что операция оставит его хромым на всю жизнь, и тогда с полётами можно будет попрощаться. Джек послушал, покивал – и через полгода сцепился с теми же ребятами. Которые, не страдая особым благородством, от души надавали Бесу по чиненому колену. Он всё же дотянул до настоящей службы, но после третьей драки ему заменили в хлам раздробленный сустав на дешёвенький протез – и списали с пометкой «негоден». По большому счёту, винил в этом Джек только самого себя. Балбесы балбесами, а ради возможности летать он мог прикусить свой не в меру ядовитый язык.
Вот и получалось, что, как ни крути, врагов у Беса никогда и не было.
Просто были люди, которые портили ему жизнь.
Комментарий к пятнадцатому дню Этот день, и ещё два пойдут не по-порядку: наследие минувших двух недель.
День пятнадцатый: день мелких деталей День пятнадцатый: день мелких деталей
«Стая»
Кевин левша. Прозвище «Птиц» Мареку дал Адам – и он же единственный, кто им регулярно пользуется. Лето семьдесят седьмого оставило Эве на память шрам на голове, который она прячет под распущенными волосами. Вообще-то Дэвид на дюйм выше Адама, но у последнего из-за возни с электроникой волосы постоянно стоят дыбом, так что этого не видно.
Мелко? Попробуем ещё:
Врана единственный был женат; детей нет ни у кого. Грэм едва не разругался с родителями, когда в шестнадцать записался на программу подготовки молодых специалистов, проводимую «Корпорацией Данов». Янг родился в космопорте Земли, вырос на Арзе, побывал почти на всех обитаемых планетах – и так не удосужился купить себе где-нибудь квартиру. Первый роман в жизни Мареш случился в двадцать один год. Одна из немногих вещей, способных вывести из равновесия спокойного Ижи – это тихие вопросы его матери о возможных внуках.
Скучно? Тогда так:
В знакомствах Кевина с каждым из будущих членов его команды так или иначе участвовало огнестрельное оружие; дважды оно было направлено на него самого.
Только Эва открыто заявляла о своём желании покинуть группу.
В какой-то момент Мареку и Дэвиду пришлось выбирать между лабораториями, которыми они руководили, и негласными миссиями СБ.
Адам, по большому счёту, единственный в группе, кто полностью работает по специальности.
Всё ещё недостаточно?
Эва три года проработала в филиале Корпорации, расположенном на станции «Альфа Кеплера». Через год после… «инцидента» службу безопасности станции возглавил молодой подполковник КВС, фамилия которого сейчас неважна. Важно то, что он приходится близким другом пилоту одного из разведывательных кораблей Данов. Корабля, на котором первым помощником служит сын наставника Кевина.
Тесный мир, мелкие детали.
День двенадцатый: день слёз День двенадцатый: день слёз
«Стая», 2081 г.
С возрастом учишься пересматривать шаблоны. Выбирать те из них, которые тебе подходят, и откладывать в сторону те, которые кажутся… неправильными. Смешными. Просто-напросто глупыми.
Мужчинам не полагается плакать – разве что, в самой критической ситуации (на пороге конца света, что ли?) дозволено пустить одну скупую слезу… Что за бред?
Конечно, Марек не нытик. Он, быть может, и не выглядит самым мужественным парнем на свете, но чувство собственного достоинства у него было развито всегда, да и с причинами для самоуважения проблем тоже не возникало. Так что он никогда не стеснялся своих слёз. Быть может, именно поэтому плакать ему доводилось не так уж и часто.
В шестьдесят девятом, когда он получил бумаги о разводе за день до отлёта на Визру, дело было не в рухнувшем браке как таковом. Не в том, что Алиса после четырёх счастливых лет совместной жизни отказалась вслед за ним переехать на другую планету – по сути дела, к другому народу; трудно было винить её за это. У его жены была своя, и весьма успешная, профессиональная жизнь, которую было глупо пускать под откос ради его научной карьеры… Нет, всё это Марек понимал. И не осуждал.
Как бы это глупо – безвольной и затасканно – ни звучало, но дело действительно было в нём самом. Тогда, за день до отъезда, в уже необжитой и пустой квартире он плакал больше от того, что наконец понял всю глубину совершённой ошибки. Четыре счастливых года, перечёркнутые возможностью возглавить собственную лабораторию… что это говорило о его семейной жизни? Наверное то, что он никогда не любил Алису достаточно сильно.
И, наверное, это было ошибкой.
Альфа Кеплера… для них всех альфа Кеплера – лето семьдесят седьмого – связаны большей частью с Эвой. И это правильно, это справедливо. Но помимо той суматошной работы, на которую их подписал Кевин (по сути первого совместного дела будущей спецгруппы СБ), остались у Марека и другие воспоминания. Болезненные.
Новость о случившемся облетела все станции Корпорации за считанные часы. Список пострадавших и погибших обнародовали гораздо позже. Через сутки или двое, Марек уже не помнил. Зато он отчётливо помнил тот момент, когда увидел в этом списке знакомую фамилию. И ещё момент получасом позже, когда он действительно понял, что это означает.
Тэд был другом. Не самым близким, но…
Через неделю Кевин вытащил их на Землю. Марек был благодарен за возможность отвлечься.
Сейчас отвлекаться не на что. Бежевые стены комнаты ожидания, ночная тишина, расчерченная мягким светом ламп темнота за окном… Он привык воспринимать центральный госпиталь как место, где работает один из его друзей – и потому сейчас больничная атмосфера давит ещё сильнее. Растущее, упрямое давление, вместе с воздухом вытесняющее и последние здравые мысли.
Ждать, только ждать… кому из них троих сейчас хуже? Кевину, который зачем-то ощущает себя ответственным за всё, что происходит с его группой? Дэвиду, который единственный из них в данный момент действительно может хоть что-то сделать – но которого удерживает на месте профессиональная этика? Самому Мареку? Группа живёт три года, а вот Адама он знает почти дюжину лет – и если этот балбес не выкарабкается…
Получасом позже у Кевина сдают нервы. Он что-то зло шепчет Дэвиду, не дожидается ответа и с низким горловым рыком тащит дока прочь из комнаты – лишь бросив на прощание хриплое «Мы скоро». Марек кивает и, оставшись в одиночестве, чувствует, как трещит его собственная скорлупа. Шок – замечательная штука, миг равновесия на уже лопнувшем тросе. Но гравитация берёт своё, и очень быстро.
Ему не стыдно, что он плачет. Стыдно, что он отпускает себя только тогда, когда никто не видит.
Бонус: "Пенелопа", R(16+) за ругань "в кадре", без соблюдения правила трёх абзацев
«Пенелопа», 2074 г.
– Из всех самоуверенных, безответственных, недалёких сукиных сынов, которых я видел за свою жизнь, ты, Фавро, самый настоящий чертями трахнутый засранец! Зачем, Джек? Объясни мне: зачем?!
– Ты тоже отличный парень, Ив. И-и-ив…
Широкая жизнерадостная улыбка в хлам обкурившегося наркомана была выше того, что мог вынести Лейн. Не потому, что Бесу в принципе не полагалось такое выражение лица – в череде бесконечных оскалов и циничных усмешек обыкновенная человеческая улыбка выглядела дико – а потому, что за ней действительно стояла химия. Только не дешёвенькая дурь, а легальные обезболивающие. Чертовски сильные обезболивающие, если детская наивность, расширенные зрачки и тягучий, срывающийся на идиотское хихиканье голос считались за симптомы.
Не надо было быть врачом или гением, чтобы понять: после успешной операции пять дней подряд на такой крепкой химии не держат.
– Неужели это так сложно, Джек? Один раз, один чёртов раз засунуть свой длинный язык в задницу и промолчать!.. Нет, ты на это не способен, ты прёшь напролом! Ублюдок…
Последнее слово Лейн произнёс сорванным полушёпотом. Не то, чтобы ярость отступила полностью, но спорить с Бесом сейчас было игрой в одни ворота. Тот едва ли вообще понимал, что с ним происходит. Произошло.
Во что вылилось.
– Ты же понимаешь, что КВС не пустят за штурвал инвалида на «колёсах»… Ты этого добивался, Джек? Вылететь с корабля, из флота, вообще из армии – только для того, чтобы три придурка надрали тебе задницу? Это даже для тебя идиотизм.
– А? Ив, что…
– Тебя выперли, Джек. Приказ будет только через месяц, но тебя уже выперли.
– Почему? Я…
– Полностью ты уже не восстановишься.
Было трудно не заметить момент, когда затуманенные мозги Беса наконец включились в разговор. И вот слёзы – ещё одно слово, которое не должно стоять в одном предложении с именем Джека – оказались даже не «выше», а просто за гранью. Лейн трусливо отвернулся.
Потому что плачущий Бес – это то, что заставило полностью осознать и его самого.
Играть буду в одном посте, поднимая его, дабы не плодить сущности. Не обещаю, что действительно потяну ежедневный ритм, но очень хочется доиграть до конца.
Правила игры и список темПравила игры и список тем:
Первое и главное условие флешмоба, без которого начинать не рекомендуется:
Найдите себе напарника.
Зачем напарник? Во-первых, чтобы проконтролировать, что вы не отлыниваете. Во-вторых, вы можете договориться критиковать друг друга (а можете и не договариваться, если не хотите). В-третьих, так интересней!
Можно не одного напарника, а целую группу.
На каждый день вам дается тема. На каждую тему вам нужно написать как минимум три абзаца текста – по одному абзацу про разные вещи, которые входят в эту тему. К примеру, тема «описание природы», это значит, что вам нужно описать три природных объекта, например, лес, луг и море.
Можно писать абзацы, как говорится «от балды», а можно писать о своих персонажах, если у вас уже есть писательский проект, а потом добавить это в книжку/рассказ.
1. День заявок от напарников (напарник просит описать как минимум три предмета/вещи/понятия);
2. День собственных пожеланий (пишем про то, что придет в голову);
3. День природы;
4. День людей;
5. День домашних животных;
6. День того, что лежит на столе;
7. День диких животных;
8. День дружеских чувств;
9. День мыслей о врагах;
10. День красивых интерьеров;
11. День уродливых зданий;
12. День слез;
13. День счастья;
14. День сидящих людей;
15. День мелких деталей;
16. День глобальных событий;
17. День разной еды;
18. День депрессии и подавленности;
19. День писем и записок;
20. День выяснения отношений;
21. День открытия всех тайн;
22. День воспоминаний;
23. День снов и пробуждения;
24. День описания по картинкам (попросите ПЧ или друзей скинуть вам как минимум три картинки)
25. День любимых людей;
26. День талисманов и амулетов;
27. День детей и подростков;
28. День трагичных событий;
29. День пафосных заявлений;
30. День подведения итогов (можно написать или свои мысли про флешмоб, или подвести итоги от лица своего персонажа).
Ну и последний день - день чтения чужих работ и комментариев. Если ещё не успели прочитать то, что написал ваш напарник, у вас есть время, чтобы это сделать.
Выполнение:
Комментарий к нулевому днюПоскольку первая крупная вещь по этому миру у меня появится не раньше, чем через месяц, немного расширила правила и добавила нулевой день - краткое описание мира.
День нулевой: вводнаяДень нулевой: вводная
Мир
Недалёкое будущее, последняя треть XXI века. Основные события – 70е-80е годы.
Одним из ключевых событий человеческой истории стала встреча в 20х годах двух соседей по обитаемой вселенной: канисидов и паридов. Обе расы разумны, гуманойдны. Канисиды («щены») происходят от некрупных хищников, напоминающих земных псовых, париды – собирательный образ медлительных, обстоятельных травоядных. С щенами людям удалось наладить более тесный контакт (что объясняется дружелюбием, открытостью и врождённой склонностью к авантюрам новых знакомых), а вот о втором народе известно относительно мало. Они домоседы с крайне скромным космофлотом, так что встретить парида за пределами родной планеты довольно тяжело. Что не отменяет культурных и торговых контактов.
Так же за время исследования галактики были найдены следы других, предшествующих рас, равно как и признаки зарождения новых. В данный момент господствует теория, что разумных видов во вселенной несколько сотен, просто из-за её размеров им не всегда удаётся оказаться в нужном месте в нужное время.
Прогресс, подкреплённый полученными от новых знакомых знаниями, шагнул довольно далеко – но люди поменялись не сильно. По всей обитаемой части вселенной разбросаны планеты-колонии и космические станции, на которых суммарно живёт и работает более пятнадцати миллиардов человек. Крупных «галактических войн» не ведётся (новые соседи в силу разных причин оказались весьма мирными ребятами), но постоянную угрозу для дальних поселений представляют пиратские флотилии, промышляющие разбоем. Масштаб бедствия крайне серьёзен, пираты по сути дела представляют четвёртую самостоятельную нацию. Для борьбы с ними Землёй были организованны КВС (космические военные силы), с которыми активно сотрудничает более технологичный в плане кораблей канисидский флот. Париды в данном конфликте придерживаются нейтралитета.
Сверхсветовые двигатели, бесконтактные интерфейсы взаимодействия, «чистое» оружие – основные достижения человеческого технологического прогресса за 21 век. Канисиды более продвинуты в плане космических перемещений (в данный момент тестируются первые телепортационные двигатели), но поначалу здорово уступали людям в вопросах вооружения – из-за физиологических особенностей огнестрельное оружие у них так и не прижилось. Однако за полвека сосуществования щены переняли у людей и адаптировали под себя множество технологий, так что обе расы сейчас находятся на схожем уровне развития. У паридов, в силу большего срока жизни (до 200 лет) и природной склонности к рефлексии, лучше развиты теоретические науки, они зачастую являются генераторами идей для человеческих и канисидских экспериментаторов и инженеров.
В целом человеческий мир поменялся слабо. Стал терпимее (чему помогли соседи – ощущение себя в первую очередь человеком, а уж потом белым-чёрным-не той национальности), технологичнее, спокойнее – если не забираться далеко от старушки-Земли. Появилась свобода обитаемого космоса, новые границы. Появились и новые опасности. Научный и культурный подъём, век достижений и авантюр для тех, кто их ищет. Или мирной жизни для тех, кто хочет её.
«Стая»
В данном случае «стая» – это пять сотрудников канисидской "Корпорации Данов" (крупнейшего игрока на рынке технологий), связанных поначалу дружескими, а затем и профессиональными отношениями.
Центр и лидер команды – Кевин Янг, представитель службы безопасности, именно через него и строились связи между остальными членами «стаи». Помимо Кевина это (в порядке появления): доктор Дэвид Ижи (хирург, биолог), доктор Марек Врана (программист, математик), Адам Грэм (инженер) и Эва Мареш (физик).
Корпорация периодически использует эту компанию для решения разнообразных задач, как правило связанных с внутренней безопасностью. В остальное же время «стая» пребывает в разобранном состоянии: Кевин из-за особенностей профессии вынужден постоянно перебираться с базы на базу, Дэвид работает в центральном госпитале Корпорации, расположенном на Земле, Эва там же, но в европейском филиале, Марек и Адам живут и работают на Визре (второй после Арзы крупнейшей планете канисидов).
Хронология
Точка отсчёта – начало формирования «стаи» (события «Синдрома…») – 2072 год.
Тогда окончание формирования – 2078 год.
(Там, где дневные задания будут этого требовать, буду проставлять дату; для простоты: то, что красным цветом – до стаи’78, синим – после).
Пара зацепок для «Пенелопы»:
Окончательное формирование экипажа – 2076 год.
События «Солдата» (и, соответственно, возвращение Джека на «Пенелопу») – 2081 год.
День первый, заявки от напарника: свобода, фотография, обед День первый, заявки от напарника: свобода, фотография, обед
Свобода
«Стая», 2073 г.
Что такое простор Кев представляет себе чертовски хорошо: за десять лет работы на «Корпорацию Данов» он обитаемого космоса увидел больше, чем многие его знакомые за всю свою жизнь. Десятки станций (безликих), десятки планет (своеобразных), недели и месяцы суммарных перелётов. Если это не даёт представление о пространстве, то что тогда даёт?
С волей чуть тяжелее, это понятие расплывчато. Кев импульсивен и зачастую думает не головой, а эмоциями – поэтому у него нет проблем с осознанием своих желаний. Он всю жизнь реагирует так, как ему среагировать хочется, и подобное поведение вполне тянет на вольную жизнь.
А вот свобода… что за зверь такой? Про неё много рассказано (ещё бы Кев к этим россказням прислушивался), а вот вычленить суть удаётся плохо. Однако если призадуматься, он только и делает, что обменивает свою свободу на общепризнанные блага.
Свободу вырасти на родине предков – на благо жизни. Свободу выбрать путь и карьеру – на благо хорошего заработка и уникальной профессии. Свободу перемещений – на благо новых знакомств, которое ему обеспечивают хронические переезды с базы на базу.
Кев редко размышляет об абстрактных понятиях. Но когда всё-таки прихватывает (как правило, во время бесплодных попыток уснуть в три часа дня по станционному времени), он размышляет о том, является ли свободой самостоятельно выбирать тариф, по которому продаёшь свою свободу.
Фотография
«Пенелопа», 2080 г.
Сентиментальным Джека не назовёшь даже если очень постараться. Подобные определения просто не липнут к Бесу, разбиваясь то ли о хроническую ворчливость, то ли о кусачий юморок хромого пилота.
И нет, он не представитель этого некогда популярного типажа мрачных снаружи, но пушистых внутри ветеранов – и откуда только романтически настроенные писаки и фильмоделы его взяли?
Поэтому фотографий в личном архиве у Джека мало. Кое-что из детства: родители, школа, дом. Фотка для досье при поступлении на военную службу, пара десятков снимков из лётной школы (как правило в компании верного приятеля Ива). Великолепные трёхмерные модельки кораблей, которые он пилотировал или о которых мог только мечтать. Зачем-то сфотографированный на личный комм приказ об увольнении со службы – хотя это письмо до сих пор валяется в почте. Потом, сразу, «Пенелопа» и её экипаж. Этих фоток относительно много, Джек в первые дни облазил весь корабль, радуясь возможности летать на этой красотке. Кое-что из их повседневной рутины исследовательского корабля Корпорации.
Если бы Джек был сентиментален, на заставке его комма стояла бы единственная имеющаяся у него общая фотка оставленных полгода назад друзей. Но Бес не сентиментален, и поутру вырубая будильник, он рассеянно скользит взглядом по плавным очертаниям самой «Пенелопы».
Чертовски не сентиментален. И чертовски любит лучший из своих кораблей.
Обед
«Стая», 2079 г.
О распорядке дня здесь если кто и слышал, то разве что в детстве. На квадратный метр симпатичного двухэтажного домика на задворках европейского филиала Корпорации приходится слишком много одарённых людей науки (и прилежащих сфер – не стоит забывать о лидере этого крошечного цирка), чтобы хоть кто-то беспокоился о восьмичасовом сне и трёхразовом питании.
Тем более не были у них приняты совместные обеды и ужины. Небольшая уютная кухонька во всеобщем распоряжении, холодильник пополняет тот, кому это больше всех надо («больше всех надо», как правило, Дэвиду – ну так на то он и врач). Главное, что в любое время дня и ночи на кухне можно ухватить что-нибудь съедобное. Не слишком вкусное – а когда готовая магазинная еда была вкусной? – но, опять-таки, слишком много одарённых гиков, чтобы обращать внимание на вкус.
Поэтому, где-то в первом часу ночи сомнамбулой выползя из-за компьютерного терминала и добравшись до кухни, Марек несколько удивился царившему там приятному запаху. Очень знакомому и очень приятному запаху чего-то, несомненно, домашнего и горячего. К запаху прилагалась сидящая напротив плиты Эва; их барышня уткнулась в книгу (бумажную, следовательно, из коллекции дока) и на вторжение внимания не обратила.
Крайне тянуло заглянуть в кастрюльку, но Марек посчитал, что в присутствии повара это несколько неприлично. С любопытством ещё раз покосившись на светящуюся мягким красным светом варочную панель, программист вздохнул и полез в холодильник; там, на задней полке ещё должно было остаться замороженное… нечто. Ориентировочно, съедобное.
– Не перебивай себе аппетит, Мар, через десять минут обедать будем, – не отрываясь от книги, бросила Эва. – И собери остальных, пожалуйста.
– У нас какой-то праздник?
Мареш пожала плечами, но программист был готов поклясться, что заметил лёгкий румянец на её скулах.
– Да нет… Дэйв нам зачем-то пакет картошки притащил, и я решила наварить кнедликов. Видеть уже эти полуфабрикаты не могу… Ты иди, иди, Адама от его железок вчетвером отдирать придётся. Лучше начать заранее.
– Слушаюсь!
Кухню Марек покинул с выползающей за рамки лица улыбкой. Господи, кнедлики… Как же прав был Кевин, когда пригласил к ним в компанию его, Марека, соотечественницу: за все эти годы на Визре чех слишком соскучился по родной, национальной кухне. Ради неё стоило быть выдернутым на Землю!
День второй, собственные пожелания: день физической активностиДень второй, собственные пожелания: день физической активности
«Стая», 2055, 2065, 2075 гг.
Кевину десять, и он затевает драку с той кристально-чистой яростью, на которую способны только десятилетние мальчишки, почувствовавшие несправедливость.
Дело не в том, что двое парней прижали к стене младшего сына его наставника – Алид ему не друг и даже не приятель, он его и видел-то всего несколько раз, абсолютно случайно. И не в том, что канисиды слабее людей, а уж семилетнему щенку и подавно нечего противопоставить двум лбам, каждый из которых лет на пять старше. И даже не в том, что парни эти однажды пытались поколотить самого Кевина; но не учли, что быть на полголовы ниже сверстников означает быстро научиться драться. Дело в том, что Кевина злит, когда двое – на одного.
Конечно, наставник потом прочёл долгую лекцию о недопустимости насилия (хотя и поблагодарил за помощь сыну), да и мать отругала за порванную одежду. Зато отец похлопал по плечу и улыбнулся так, что Кевин понял: им гордятся. Он что-то сделал правильно.
Кевину двадцать, и он ни за что в жизни не расскажет Кашше, что два задания из трёх решает кулаками. Наставник не поймёт, он канисид. Как ему объяснить, что лучший способ завоевать доверие нужного тебе человека, это в его присутствии дать в морду плохому парню? Бесполезно. Поэтому Кевин и не объясняет, и всё с той же счастливой детской яростью раз за разом влетает в обречённые драки: один на двоих, один на троих, один – против всех.
Кевину тридцать, и он в два часа ночи спускает пар в небольшом тренировочном зале филиала на Визре. Консоль с программами виртуального спарринга побоку, злость вымещается на безыскусной боксёрской груше. Оборудование работает замечательно, спору нет, но всё ещё не может полностью воссоздать ощущения от реального боя. А ему нужно чувствовать отдачу – простреливающий от костяшек до локтей огонь неудачных ударов.
Поверить невозможно, что его подписали на это дело! То есть, зная Фарло… Хотя, нет, даже зная Фарло. Что такого Ардан наплёл Кашше, что наставник согласился, несмотря на прежние договорённости?
Неужели это так много: не поручать ему работать по своим? Всего два отделения, центральный госпиталь и Визра, для Корпорации – капля в море. А для него, Кевина – друзья.
Джеб, двойка, джеб, уход с позиции.
Правый хук, левый, свинг, уход с позиции. Конец раунда.
Джеб, джеб, хук, двойка, джеб, свинг…
Пар спускался, но медленно. Быстрее не получалось: другого способа Кевин всё равно не знал.
День третий: день природыДень третий: день природы
«Стая», 2062, 2061, 2070 гг.
Первый раз на Земле Адам оказывается в шестнадцать лет. Поездка – подарок от родителей за успешно сданные выпускные экзамены и зачисление в Инженерно-технологический институт родной Глизы.
Поначалу историческая родина Адама не впечатляет. Орбитальная космостанция выделяется лишь размерами, лондонский аэропорт тоже потрясает разве что человеческими толпами. Но весь короткий перелёт до Берлина Адам не отлипает от окна. На заселённой четверть века назад Глизе такого точно не увидишь: сплошь ровные квадраты возделанных полей, лохматые пятна лесов, перегороженные плотинами и мостами реки. Везде, в каждом клочке суши и водной глади – рука человека, и это… завораживает. Гармония укрощённой природы Адаму ложится на душу крепче родного буйства первозданной стихии. Он вообще умеет ценить лаконичную функциональность и строгость.
Эва первый раз покидает Землю в двенадцать: на свой День рождения летит с отцом на Луну, в крупнейший в мире зоопарк. К удивлению Мареша-старшего, его дочь прилипает не к вольеру с чёрными львами и не к бассейну с гривастыми рыбёшками с Арзы, а к стеклу просторного террариума на задворках паридского «квартала». В прозрачном кубе дремлет огромная, свившаяся тугими кольцами змея, и её шкура переливается всеми цветами тусклой радуги – словно бы каждую чешуйку по отдельности окунули в бензин. Эва рассматривает неподвижную змею полчаса, или даже больше, а потом всю дорогу домой мучает отца детскими «Почему?» и «Зачем?».
На вопрос «Зачем змея разноцветная?» Мареш-старший ответить ещё может, а вот «Почему?» – выше его знаний.
В первый раз за полгода оказавшись на планете, Кевин сдавленно чертыхается и чихает от непривычно переполненного запахами воздуха. На станциях такое разнообразие даже в худшие дни не встретишь, а тут всё: люди, железо, пластик, сырая земля, асфальт, сырость и озон недавно закончившейся грозы. И ещё что-то тёплое, что-то тяжёлое – едва уловимое под толщей остальных запахов, но щекочущее уже даже не нос, а глотку.
Кевин сказал бы, что пахнет солнцем, но это глупо. Однако человеческая природа – штука странная, и полгода на космостанциях вполне могли разладить что-то в хрупком механизме восприятия. Поэтому Кевин вдыхает полной грудью, вновь чертыхается, вновь чихает и смахивает с уголков глаз выступившие слёзы.
Комментарий к четвёртому дню Подзаголовком здесь определённо должно стоять "...или Нелёгкие будни беты"
День четвёртый: день людей День четвёртый: день людей
«Стая», >2078 г.
…не очень вяжется с его врачебной и научной внимательностью, но то, что он вдруг стал работать буфером, Дэвид замечает далеко не сразу.
Он отгораживает приятелей друг от друга, и это даже забавно. Немного раздражающе, конечно – кого в четыре утра не разозлит идущий на повышенных тонах спор о коэффициентах светозамедления монокристаллов? – но в большинстве случаев забавно. Особенно когда он целый месяц «дрессировал» Кевина, чтобы тот со всеми своими гениальными озарениями бегал в биолабораторию, а не в мастерскую. На их чехов горящий энтузиазмом Янг производит то же впечатление, что удав на пару кроликов: они впадают в ступор и часто-часто хлопают глазами. Естественно, о работе после этого говорить не приходится.
Отгораживать близких от мира – уже гораздо… не хуже – тревожнее. Нет, есть и своё удовольствие в ворчливых походах за продуктами или разгоне засидевшихся гениев по кроватям (четверо взрослых балбесов, а способностей позаботиться о себе… ноль, и это в лучшие дни). Дэвид всё понимает, он сам трудоголик со стажем в две трети жизни, но кому-то приходится работать «мамочкой».
Только вот не смешно в тот день, когда на пороге его городской квартиры без предупреждения появляется Эва. Ещё до первого их совместного дела как команды, через три или четыре месяца после выписки. У Дэвида не ладится с новыми экспериментами, и на следующую неделю поставлено три сложные операции, но он полночи как клещами вытаскивает из Эвы то, что она хочет – но не может – рассказать. Потому что когда-то сам был в таком положении, и потому, что для Мареш альфа Кеплера – воплощение человеческой бессмысленности. Воспоминания, которые надо проговаривать. Дэвид врач, и у него нет бывших пациентов.
Но самое интересное – это вставать между своими и чужими, защищая последних от первых.
Кевин очень быстро начинает таскать его на переговоры с начальством (заказчиками? выясняется, что заказчиками). Поначалу док усиленно не понимает: зачем? Научным консультантом? Так он может отвечать только за свою сферу, а у них ещё и физика, и инженерия, и программирование – области, в которых у Дэвида только самые общие познания. Для солидности? Сомнительно, лишённая нашивок форма службы безопасности, которую носит Кевин, и так производит нужное впечатление на знающих людей. За компанию? Талисманом? Серьёзно?!
А с четвёртого или пятого раза всё становится на свои места. Дэвид понимает, что его берут в качестве внешнего тормоза. Потому что Янг во время переговоров как та бочка с порохом, которую постоянно поминает Адам: малейший намёк на неуважение к его команде – и последствия катастрофичны.
Поэтому Дэвид стремительно учится гасить искры. Тихими словами: «Кев…», и «Тише…», и «Выдохни…». Мелкими жестами: качнуть головой, фыркнуть, быстро коснуться плеча разошедшегося приятеля. И крайним «Кевин, на минутку; извините нас» – с тем, чтобы на миг прижать взмыленного Янга к ближайшей стенке и выдохнуть ему в лицо злое «Да что с тобой?!.»
Когда Дэвид спрашивает себя, зачем ему лишние заботы… Хотя, нет, ничего (ни черта) он не спрашивает. Док любит и уважает людей, и он единственный ненормальный в эту сторону в их маленьком дурдоме. Поэтому, если не он – то кто?
День пятый: день домашних животных День пятый: день домашних животных
«Стая», 2079 г.
– У меня в детстве был котёнок с Арзы. Такой маленький, пушистый, с большими ушками. И мех у него был четырёхцветный… говорят, их только канисиды разводить умеют. Отец его из командировки привёз. Правда, через пару месяцев Табби от нас сбежал… мне мама сказала, что сбежал, а я боюсь, что украли. В то время такие кошки на Земле больших денег стоили…
Адам сочувственно улыбнулся взгрустнувшей блондиночке и на всякий случай пнул Кевина: дабы их мистер «Я-вообще-то-вырос-на-Арзе» не ляпнул что-нибудь несвоевременное. Например, что у канисидов в жизни не водилось никаких домашних кошек: ни четырёхцветных, ни даже однотонных. Янг одарил его возмущённым взглядом, но промолчал.
– А мне родители как-то хамелеона подарили. – Рыженькая обняла подругу и подтолкнула к ней полупустой бокал. – Я тогда сорвиголова была, ужас, меня все окрестные мальчишки боялись. А уж когда я со своей ящеркой в школу приходила… визгу от девчонок стояло – директор трижды матери звонил! Влетало мне тогда крепко, но не держать же всё время Лео в террариуме.
– Конечно! – жизнерадостно согласился Адам. – Животные этого не любят. Вот когда у меня врак жил…
– Кто? – Кевин опустил стакан, от которого не отлипал последний час, и всем телом повернулся к инженеру. – «Врак»?
– Врак. Птица такая. Никогда не слышал? Ну, да, они же только у нас на Глизе и водятся. Мелкие такие, – Адам отмерил где-то фут над столиком, затем опустил ладонь на пару дюймов. – Рыжие и с белыми пятнами вокруг глаз, на очки похоже. У-у-умные!.. Как земные вороны, а то и умнее. Мой вот считал очень хорошо, я ему в младших классах давал свои задачки по математике решать. Почти никогда не ошибался! А отец как-то старый кнопочный интерфейс для компьютера раздобыл, так птиц наш с третьей попытки под своего пользователя заходить научился. Я же говорю: умные они!..
По мере рассказа лицо Кевина приобретало всё более и более удивлённое выражение, пока на нём крупными буквами не пропечаталось «Нет, серьёзно?!». После чего Адам предпочёл на приятеля не смотреть – побоялся не выдержать и заржать в голос. Учитывая, что обе барышни теперь разглядывали его с восторженным интересом, это было бы несколько… несвоевременно.
– Эй, Птиц!
Марек обречённо вздохнул, но оторвался от расчётов и приспустил очки. Адаму лучше отвечать сразу, не отстанет же.
– Да?
– Вот, это тебе!
В поле зрения появилась бутылка. Пиво. Причём, если Марека не подводило знание родного языка, настоящее чешское.
– Эм… спасибо, конечно, но за что?
– За неоценимую помощь в укреплении моей личной жизни!
Что-то в довольном голосе Адама подсказывало: Марек не хочет задавать уточняющие вопросы. Поэтому он молча взял бутылку и поставил её на стол рядом с бутербродами. Инженер некоторое время помаячил рядом, явно желая развить тему, но…
Судя по тому, в каком виде эти двое (Адам и Кевин) вернулись сегодня утром – нет, Марек определённо не хотел знать подробности.
День шестой: день того, что лежит на столеДень шестой: день того, что лежит на столе
«Стая», 2070 г.
На столе в кабинете Дэвида царит предсказуемый высокоорганизованный бардак: данные исследований, запчасти от лабораторного оборудования, упаковки из-под лекарств, парочка сломанных инъекторов. И бумага: конспекты времён его обучения в Академии, тетрадные листы с текущими заметками, распечатки, бумажные книги. «Макулатура» Дэвида производит неизгладимое впечатление, и каждый посетитель почему-то считает своим долгом поинтересоваться: что, у дока комм не работает?
У Дэвида всё работает, просто он с самого детства любит печатное и рукописное слово в аналоговом виде.
Вообще-то Мареку стол в лаборатории нужен чуть ли не в последнюю очередь. Поэтому он им особо и не пользуется. Максимум, что там валяется, это пара салфеток с карандашом (порисовать на досуге для сбора мыслей), да отложенные ненадолго очки. Как и все толковые программисты, Марек не любит, когда ему заглядывают через плечо – поэтому без зазрения совести пользуется поляризационной технологией, позволяющей ему одному видеть голо-интерфейс своей рабочей станции. Обычно под это дело используют линзы – очки совсем уж прошлый век… но Марека передёргивает от одной мысли пихать что-то в глаза, особенно после всех тех операций по коррекции зрения, которые он пережил в институтские годы.
Вдобавок, очки придают ему солидности. По крайней мере, так говорят барышни в его лаборатории.
Рабочего стола у Кевина нет, да и не нужен, он пользуется стандартной прикроватной тумбочкой. На которую в беспорядке (а это высокое искусство: создать беспорядок из трёх предметов) свалены старенький рабочий планшет, комм и часы. Часы самые обыкновенные, обшарпанная стрелочная механика. У них нет никакой особой истории, и это даже не подарок от кого-то из старших родственников. Просто в те полгода, что Кевин изучал Землю, он в маленькой мастерской на задворках Европы увидел часы и решил, что они ему нравятся.
Конечно, раз в месяц-другой Кевин забывает их заводить, и потом, чертыхаясь и стирая пальцы, приходится крошечным тугим колёсиком выставлять правильное время… да и тикают они безбожно громко. Но Кевин всё равно считает, что это было хорошее решение.
Потом обнаружится, что Адам коллекционирует модели самолётов ХХ века, а Эва неплохо играет на акустической гитаре. Любовь к старым вещам станет первым общим местом для всех пятерых. Не то, чтобы без этого «общего места» они не смогли работать как команда… но Кевину определённо по душе это совпадение.
Комментарий к двадцатому днюЧестно читерю и переставляю порядок дней. Просто в комментариях зашёл разговор о способах "оживления" персонажей, и захотелось сделать иллюстрацию к тезису "не-жёстких рамок роли". В данном случае - что будет, если в стае сдвинутся позиции.
День двадцатый: день выяснения отношений День двадцатый: день выяснения отношений
«Стая», 2079 г.
Марек даже рта открыть не успел – то ли чтобы поздороваться, то ли просто ойкнуть от неожиданности – когда Эва на второй космической пролетела мимо него. За неимением возможности хлопнуть автоматической дверью дома, Мареш от души пнула свою машину и хлопнула уже её крылом. Фигурально выражаясь, стартовала она с ревущим мотором и дымящимися покрышками.
Раз-другой удивлённо моргнув, Марек проводил машину взглядом и с сомнением покосился на крыльцо. Инстинкт самосохранения победил; переложив портфель в левую руку, правой программист махнул перед сенсором и вошёл в дом.
В мастерской, несмотря на присутствие остальных трёх членов их рабочей группы, царила подавленная тишина. Адам слонялся вдоль стены, что-то вполголоса бормоча себе под нос, Дэвид и Кевин обосновались за столом у окна; Янг морщился и шипел, пока док колдовал над его рукой. Специфический запах антисептика Марек ощутил от самых дверей.
– И что конкретно я пропустил?
– Чертовски роскошный скандал, – первым, само собой, откликнулся Адам.
– Это я понял… на какую тему-то?
Троица неуверенно переглянулась. Затем Дэвид опустил голову ещё ниже и с удвоенным вниманием стал разглядывать сбитые в кровь костяшки Кевина.
– Адам?
– А что сразу я-то, Птиц? У нас кто-нибудь другой облажаться не может?
– Адам…
– Ладно-ладно. Но я тут действительно ни при чём. Рассказываю по порядку: у нашей красотки возникли кое-какие проблемы на работе, и она попросила дока помочь ей с ними разобраться.
– Проблемы?
– Новый начальник Эвы решил, что молодая незамужняя сотрудница будет рада его вниманию, – не поднимая головы, пояснил Дэвид. – А у неё хватило ума не прояснить ситуацию сразу.
– В итоге парень обнаглел и начал распускать руки. Но вместо того, чтобы рвануть в СБ…
– …или ко мне, – мрачно буркнул Кевин.
– Чтобы ты его на месте пристукнул?
– …она побежала плакаться в жилетку к доку.
– Всё ещё не вижу причин для столь бурной реакции. – Марек устало потёр висок. Десятичасовой перелёт, а тут ещё этот детский сад.
– Я подумал, что было бы неплохо поговорить с начальником Эвы лично. Объяснить, что подобное поведение не соответствует его статусу. Но мы немного не сошлись во мнениях, и…
– Док дал ему по морде!
Отчётливо слышимое в голосе Адама одобрение заставило Марека усмехнуться. А вот Дэвид польщенным не выглядел, скорее наоборот. Кевин фыркнул и продолжил за взявшим паузу инженером:
– Когда эта сволочь объявилась в лаборатории с фингалом под глазом, Эва решила, что Дэйв настучал мне, и устроила ему отличную головомойку. В процессе которой вся история выплыла наружу…
– И парень огрёб второй раз, уже от Кева!
– Ничего не понимаю, – честно признался программист. – Эва злится на вас всех за то, что?..
– Якобы док сдал её с потрохами и не-якобы Кев начистил морду её начальнику.
– А на тебя?
– За компанию. Плюс, я помогал держать.
– Дурдом.
– Ты это мне рассказываешь? Я тут вообще невинно пострадавший!
Они несколько минут помолчали, все вчетвером.
Комментарий к седьмому днюВ данном мире у меня всё же две ветки. И хотя основная игра идёт по "Стае", есть темы, которые больше подходят "Пенелопе".
Список экипажа с краткими характеристиками можно посмотреть здесь.
День седьмой: день диких животных День седьмой: день диких животных
«Пенелопа», 2078 г.
– Знаешь, приятель, я буду крайне благодарен, если ты появишься до того, как доктор Траум успеет поименовать всех, кто жаждет нас сегодня на обед… По третьему кругу.
Джек фыркнул, добавил к уже активным панелям управления монитор сканера и задал новый курс. После чего ответил:
– Если бы вас угораздило застрять на чуть более открытом месте, нежели эти чёртовы джунгли…
– …то подбирать было бы уже некого, – вмешался доселе молчавший доктор.
Тара коротко хохотнула, но краем глаза Бес уловил, что руки капитана заметались над консолью в два раза быстрее обычного. Внутренне он кивнул: голос Траума самую малость подскочил на последнем слове, и Джеку это тоже не понравилось.
– У нас есть точные координаты? – Он ненадолго отключил внешнюю связь и повернулся к Таре.
– Только область. Здесь плохой фон, я не могу отследить их передатчики.
– Давайте область.
Сизо-зелёные заросли, протянувшиеся от одного края обзорного монитора до другого, качнулись, линия горизонта встала почти по диагонали. Бес выровнял корабль и задал максимальную атмосферную скорость.
– Честное слово, ребят, я не обижусь, если наше спасение будет не столь эффектным… и случится не в последнюю секунду. Кажется, эти зверушки уже сроднились с перспективой человеко-канисидского обеда и готовят необходимые приборы.
– Алид…
– Знаю, сестрёнка, знаю. Но не твои сапоги пытается откусить близкий родственник… как вы его назвали, док?
– Ursus arctos horribilis. Гризли. Нам повезло, что не совсем близкий родственник: в отличие от земного аналога, у этих даже молодняк не умеет лазить по деревьям. Но видели бы вы их когти…
– Поняла. Джек?
– Через две минуты будем на месте.
– … а ещё у нас тут есть парочка тигрольвов и наш родной кавир. Это только из тех, кого я могу разглядеть с высоты. Док, правда, ещё что-то говорил о пауках и живущих на деревьях многоножках, так что…
– Джек!
– Всё, вижу их, кэп. Пускай Джо готовит тросы, я паркуюсь.
Бес остановил корабль над макушкой исполинского хвойного дуба и отсигналил инженерному отсеку. Пару секунд спустя из недр «Пенелопы» пополз трос с массивной болванкой груза на конце, а ещё чуть позже первая ловкая тень перепрыгнула с ветки на болванку.
Джек облегчённо выдохнул. Никогда, никакие черти не загонят его в группу разведки…
День восьмой: день дружеских чувств День восьмой: день дружеских чувств
«Стая», 2079 г.
Чувства? Не, это не к нему. Как и полагается лихому парню с окраин, Кев болезненно неловок во всём, что касается проявления эмоций на публике.
Серьёзно, ну и как это должно выглядеть, в его-то годы? Впрочем, что бы ни предложили, Кев на это не пойдёт. По крайней мере, на трезвую голову. На не очень трезвую… Когда они в первый раз коллективно (и на удивление прилично) надрались по случаю успешной сдачи проекта, кажется, что-то такое из него вытянули. По крайней мере у Кева остались смутные воспоминания о пьяных признаниях. Но из тех двоих, кто мог бы его просветить по этому вопросу, принципиально не пьющий Дэйв слишком рано сбежал с междусобойчика, а Марек на следующее утро сиял такой самодовольной улыбкой, что спрашивать его было откровенно страшно.
(И кто бы мог подумать, что мелкий чех запросто перепьёт их – троих здоровых ребят в среднем лет на десять младше – и даже не поморщится? С другой стороны, это же Восточная Европа…)
Если не брать в расчёт экстремальные ситуации, Кев об этих «дружеских чувствах» даже не размышляет. Собственно, он вообще не знает, что «полагается» испытывать к друзьям, и не звучит ли сама формулировка слишком по-девчачьи. Все его связи с нынешними друзьями строились немного не так, как «должны» строиться крепкие связи у взрослых людей.
С Дэйвом поначалу это даже смутило. Серьёзно, сколько они там друг друга знали к завершению дела, часов двадцать? Возможно меньше. А Кев уже был готов перегрызть чью-нибудь глотку за нелепого испуганного парня, вцепившегося в него как в последнюю надежду. За последующие семь лет готовность никуда не делась.
С Эвой история кардинально противоположная, как он её не прибил в первые два часа знакомства, Кев не понимает до сих пор. Наверное, канисидский гуманизм оказался заразен, что бы умники ни говорили о проблемах с восприятием чужой культуры. Рявкнуть на взбалмошную девицу Кев тогда рявкнул, и отнюдь не один раз. Но где-то в процессе рявканья вытащил из роскошного болота; и вдруг оказалось, что «взбалмошная девица» – вполне себе приятная, даже несколько стеснительная молодая женщина с острым аналитическим умом и умением ненавязчиво позаботиться об окружающих. Кеву много не надо, он Мареш «своей» начал считать ещё пока рявкал.
Марек и Адам…
(Он до сих пор не научился воспринимать их по отдельности. А что поделать, если Грэм шёл «бесплатным дополнением» к чеху? Серьёзно, в первое время Кев был свято уверен, что эти двое вместе. И лишь через полгода после знакомства выяснилось, что Марек был женат, а у Адама по подружке на каждой посещённой базе).
Так вот, с Мареком и Адамом ещё могло хоть что-то выйти «по правилам», с постепенным «выстраиванием отношений» и прочей прилагающейся чепухой… Но Кев не захотел тратить время на социальные танцы. Он быстро почувствовал, что сыграется с забавной парочкой с Визры (спасибо интуиции!), поэтому почему бы не взять их в свою компанию сразу? Не срастётся – так не срастётся, он переживёт. А срастётся – сэкономит себе несколько хороших месяцев, а то и лет.
В итоге, конечно же, срослось. Удивительно другое: кроме этих трёх случаев, Кевин с подобными взбрыками своих чувств больше не сталкивался. У него есть приятели, знакомые, куча людей, которые должны ему, парочка – которым должен он. Но только этих четверых он привык считать «своими».
День девятый: день мыслей о врагах День девятый: день мыслей о врагах
«Пенелопа», 2082 г.
У Джека никогда не было врагов. «Враг» это что-то активное, серьёзное… опасное. Какие враги у обыкновенного пилота?
Да, его жизнь – не полянка с ромашками, даже если смотреть с очень большого расстояния и в перевёрнутый бинокль. И были (и уж тем более будут) в этой жизни люди, которые не испытывали к Бесу особо тёплых чувств. Но называть их врагами?..
Пираты? Да, пару раз они прищемляли Джеку хвост особо крепко: семь лет назад, когда только появление звена поддержки под руководством старого приятеля Ива спасло от самоубийственного тарана, да ещё в прошлом году. Внезапное столкновение чуть не стоило «Пенелопе» капитана, а Бесу – с трудом отвоёванного места в пилотском кресле. Но пиратская шваль не тянула на врага; вряд ли, штурмуя «Пенелопу» или раздирая на куски несчастные военный «Льюис», они вообще подозревали, что есть такой Джек Фавро – ворчливый хромой пилот.
Даны – старшее поколение – тоже не враги. Конечно, глава Корпорации (и, по совместительству, души не чающий в племяннице дядя Тары) вышвырнул Беса с негромким, но отчётливым треском. Но, протрезвев после второй попытки «залить» эту новость, Джек его частично понял. «Золотая девочка» подобрала себе в пилоты инвалида, которым побрезговали непритязательные КВС… Когда проблема формулировалась в таких терминах, даже Бес не находил в себе сил злиться. На кого? На тревожащегося за свою семью старика Дана? На отца Алида, подписавшего Джеку «волчий билет»? На кэпа и её первого помощника, которые потом заново учились смотреть ему в глаза? Бес, конечно, не мог похвастаться ни добротой, ни милосердием, но даже он понимал, что в этой истории нет виноватых, есть только проигравший.
Единственные, кто мало-мальски тянули на врагов, это три балбеса-однокурсника из лётной школы, потом ненадолго ставшие сослуживцами. Да и то… врачи ещё после первой драки предупредили, что операция оставит его хромым на всю жизнь, и тогда с полётами можно будет попрощаться. Джек послушал, покивал – и через полгода сцепился с теми же ребятами. Которые, не страдая особым благородством, от души надавали Бесу по чиненому колену. Он всё же дотянул до настоящей службы, но после третьей драки ему заменили в хлам раздробленный сустав на дешёвенький протез – и списали с пометкой «негоден». По большому счёту, винил в этом Джек только самого себя. Балбесы балбесами, а ради возможности летать он мог прикусить свой не в меру ядовитый язык.
Вот и получалось, что, как ни крути, врагов у Беса никогда и не было.
Просто были люди, которые портили ему жизнь.
Комментарий к пятнадцатому дню Этот день, и ещё два пойдут не по-порядку: наследие минувших двух недель.
День пятнадцатый: день мелких деталей День пятнадцатый: день мелких деталей
«Стая»
Кевин левша. Прозвище «Птиц» Мареку дал Адам – и он же единственный, кто им регулярно пользуется. Лето семьдесят седьмого оставило Эве на память шрам на голове, который она прячет под распущенными волосами. Вообще-то Дэвид на дюйм выше Адама, но у последнего из-за возни с электроникой волосы постоянно стоят дыбом, так что этого не видно.
Мелко? Попробуем ещё:
Врана единственный был женат; детей нет ни у кого. Грэм едва не разругался с родителями, когда в шестнадцать записался на программу подготовки молодых специалистов, проводимую «Корпорацией Данов». Янг родился в космопорте Земли, вырос на Арзе, побывал почти на всех обитаемых планетах – и так не удосужился купить себе где-нибудь квартиру. Первый роман в жизни Мареш случился в двадцать один год. Одна из немногих вещей, способных вывести из равновесия спокойного Ижи – это тихие вопросы его матери о возможных внуках.
Скучно? Тогда так:
В знакомствах Кевина с каждым из будущих членов его команды так или иначе участвовало огнестрельное оружие; дважды оно было направлено на него самого.
Только Эва открыто заявляла о своём желании покинуть группу.
В какой-то момент Мареку и Дэвиду пришлось выбирать между лабораториями, которыми они руководили, и негласными миссиями СБ.
Адам, по большому счёту, единственный в группе, кто полностью работает по специальности.
Всё ещё недостаточно?
Эва три года проработала в филиале Корпорации, расположенном на станции «Альфа Кеплера». Через год после… «инцидента» службу безопасности станции возглавил молодой подполковник КВС, фамилия которого сейчас неважна. Важно то, что он приходится близким другом пилоту одного из разведывательных кораблей Данов. Корабля, на котором первым помощником служит сын наставника Кевина.
Тесный мир, мелкие детали.
День двенадцатый: день слёз День двенадцатый: день слёз
«Стая», 2081 г.
С возрастом учишься пересматривать шаблоны. Выбирать те из них, которые тебе подходят, и откладывать в сторону те, которые кажутся… неправильными. Смешными. Просто-напросто глупыми.
Мужчинам не полагается плакать – разве что, в самой критической ситуации (на пороге конца света, что ли?) дозволено пустить одну скупую слезу… Что за бред?
Конечно, Марек не нытик. Он, быть может, и не выглядит самым мужественным парнем на свете, но чувство собственного достоинства у него было развито всегда, да и с причинами для самоуважения проблем тоже не возникало. Так что он никогда не стеснялся своих слёз. Быть может, именно поэтому плакать ему доводилось не так уж и часто.
В шестьдесят девятом, когда он получил бумаги о разводе за день до отлёта на Визру, дело было не в рухнувшем браке как таковом. Не в том, что Алиса после четырёх счастливых лет совместной жизни отказалась вслед за ним переехать на другую планету – по сути дела, к другому народу; трудно было винить её за это. У его жены была своя, и весьма успешная, профессиональная жизнь, которую было глупо пускать под откос ради его научной карьеры… Нет, всё это Марек понимал. И не осуждал.
Как бы это глупо – безвольной и затасканно – ни звучало, но дело действительно было в нём самом. Тогда, за день до отъезда, в уже необжитой и пустой квартире он плакал больше от того, что наконец понял всю глубину совершённой ошибки. Четыре счастливых года, перечёркнутые возможностью возглавить собственную лабораторию… что это говорило о его семейной жизни? Наверное то, что он никогда не любил Алису достаточно сильно.
И, наверное, это было ошибкой.
Альфа Кеплера… для них всех альфа Кеплера – лето семьдесят седьмого – связаны большей частью с Эвой. И это правильно, это справедливо. Но помимо той суматошной работы, на которую их подписал Кевин (по сути первого совместного дела будущей спецгруппы СБ), остались у Марека и другие воспоминания. Болезненные.
Новость о случившемся облетела все станции Корпорации за считанные часы. Список пострадавших и погибших обнародовали гораздо позже. Через сутки или двое, Марек уже не помнил. Зато он отчётливо помнил тот момент, когда увидел в этом списке знакомую фамилию. И ещё момент получасом позже, когда он действительно понял, что это означает.
Тэд был другом. Не самым близким, но…
Через неделю Кевин вытащил их на Землю. Марек был благодарен за возможность отвлечься.
Сейчас отвлекаться не на что. Бежевые стены комнаты ожидания, ночная тишина, расчерченная мягким светом ламп темнота за окном… Он привык воспринимать центральный госпиталь как место, где работает один из его друзей – и потому сейчас больничная атмосфера давит ещё сильнее. Растущее, упрямое давление, вместе с воздухом вытесняющее и последние здравые мысли.
Ждать, только ждать… кому из них троих сейчас хуже? Кевину, который зачем-то ощущает себя ответственным за всё, что происходит с его группой? Дэвиду, который единственный из них в данный момент действительно может хоть что-то сделать – но которого удерживает на месте профессиональная этика? Самому Мареку? Группа живёт три года, а вот Адама он знает почти дюжину лет – и если этот балбес не выкарабкается…
Получасом позже у Кевина сдают нервы. Он что-то зло шепчет Дэвиду, не дожидается ответа и с низким горловым рыком тащит дока прочь из комнаты – лишь бросив на прощание хриплое «Мы скоро». Марек кивает и, оставшись в одиночестве, чувствует, как трещит его собственная скорлупа. Шок – замечательная штука, миг равновесия на уже лопнувшем тросе. Но гравитация берёт своё, и очень быстро.
Ему не стыдно, что он плачет. Стыдно, что он отпускает себя только тогда, когда никто не видит.
Бонус: "Пенелопа", R(16+) за ругань "в кадре", без соблюдения правила трёх абзацев
«Пенелопа», 2074 г.
– Из всех самоуверенных, безответственных, недалёких сукиных сынов, которых я видел за свою жизнь, ты, Фавро, самый настоящий чертями трахнутый засранец! Зачем, Джек? Объясни мне: зачем?!
– Ты тоже отличный парень, Ив. И-и-ив…
Широкая жизнерадостная улыбка в хлам обкурившегося наркомана была выше того, что мог вынести Лейн. Не потому, что Бесу в принципе не полагалось такое выражение лица – в череде бесконечных оскалов и циничных усмешек обыкновенная человеческая улыбка выглядела дико – а потому, что за ней действительно стояла химия. Только не дешёвенькая дурь, а легальные обезболивающие. Чертовски сильные обезболивающие, если детская наивность, расширенные зрачки и тягучий, срывающийся на идиотское хихиканье голос считались за симптомы.
Не надо было быть врачом или гением, чтобы понять: после успешной операции пять дней подряд на такой крепкой химии не держат.
– Неужели это так сложно, Джек? Один раз, один чёртов раз засунуть свой длинный язык в задницу и промолчать!.. Нет, ты на это не способен, ты прёшь напролом! Ублюдок…
Последнее слово Лейн произнёс сорванным полушёпотом. Не то, чтобы ярость отступила полностью, но спорить с Бесом сейчас было игрой в одни ворота. Тот едва ли вообще понимал, что с ним происходит. Произошло.
Во что вылилось.
– Ты же понимаешь, что КВС не пустят за штурвал инвалида на «колёсах»… Ты этого добивался, Джек? Вылететь с корабля, из флота, вообще из армии – только для того, чтобы три придурка надрали тебе задницу? Это даже для тебя идиотизм.
– А? Ив, что…
– Тебя выперли, Джек. Приказ будет только через месяц, но тебя уже выперли.
– Почему? Я…
– Полностью ты уже не восстановишься.
Было трудно не заметить момент, когда затуманенные мозги Беса наконец включились в разговор. И вот слёзы – ещё одно слово, которое не должно стоять в одном предложении с именем Джека – оказались даже не «выше», а просто за гранью. Лейн трусливо отвернулся.
Потому что плачущий Бес – это то, что заставило полностью осознать и его самого.
@темы: Стая, Перо, тетрадь, пегас..., Рабочие материалы, Вариация будущего, Пенелопа
-
-
16.12.2012 в 00:15Может быть, может быть... Видимо, я с такими людьми просто не встречалась, или у нас разные "болевые пороги". Опять-таки, как ты ни старайся, а литературный персонаж всегда будет более плоским по сравнению с реальным человеком - и то, что симпатично в тексте, на деле может обернуться полным кошмаром.
Если только ты обитаешь в этом сабвее в моменты, когда можно нормально оглядеться, а то и что-нибудь записать. Потому что в часы пик выбор "моделей" ограничен спиной, в которую тебя уткнуло носом *подмигивает*
-
-
16.12.2012 в 11:14Вот за это я и люблю литературу — даже совершенные подлецы (вроде того, ять, любителя древностей из Пратчеттовской "Правды" - мерзавец, грабитель, а читать приятно) могут быть вполне "выносимы"!
Это да. Мне везёт - утром еду рано, вечером поздно, а в выходные вообще в произвольное время, поэтому носом тыкают нечасто. А спина - она тоже многое может сказать о человеке. *смеётся* "Отвернитесь, пожалуйста, обратно, я разговариваю с вашей спиной!"
-
-
16.12.2012 в 17:33Дистанция, дистанция... и не лезть особенно в глубину - тогда можно очень многое если и не оправдать, то подать в выгодном свете.
-
-
16.12.2012 в 19:10-
-
18.12.2012 в 19:58Между прочим, это работает и в реальных отношениях, хэх.
-
-
04.01.2013 в 17:34-
-
05.01.2013 в 21:43-
-
07.01.2013 в 13:30-
-
07.01.2013 в 19:43-
-
08.01.2013 в 09:43-
-
08.01.2013 в 14:42-
-
08.01.2013 в 14:56-
-
08.01.2013 в 16:12Вопрос скорее в том, хочешь ли ты ставить перед собой вопросы, требующие такого решения.
-
-
09.01.2013 в 09:19-
-
11.01.2013 в 16:40-
-
11.01.2013 в 18:23-
-
13.01.2013 в 00:14-
-
13.01.2013 в 10:28-
-
13.01.2013 в 22:37-
-
14.01.2013 в 10:31