Я не волшебник, я - сказочник.
от оно, исполнение давних-давних (и не только) планов. От многолетнего желания хоть раз написать фэнтезийную историю, в которой не будет ни одной драки, до чистого упражнения на удержание фокального персонажа (сложно... никогда не думала, что это будет так сложно!). Ну и просто симпатичная история о симпатичных ребятах, к которым я прикипела душой за минувший месяц.Вообще, рассказов будет шесть, объединённых героями и сквозным сюжетом до полноценной повести. Четыре побольше (объёмом как этот), два (третий и шестой) - поменьше. "Физическая" схема, о которой я в своё время писала. Как и полагается, начинается всё со спокойного (равномерного-прямолинейного) движения.
А, ладно, лучше читайте
Второй рассказ
Третий рассказ
Гобелен. Баатар
Такой пасьянс пестрит, как гобелен.
К.Арбенин
К.Арбенин
Баата'р - мн.ч. от Баа'т (рыжий).
Читать историю (~8стр./30 т.з.)
Грохот шагов спускающегося со второго этажа владельца «Гобелена» разносился по всему трактиру. С воистину нечеловеческим усилием вгоняя каблуки сапог в доски, Тэш преодолел нижний пролёт и остановился на третьей ступеньке. Зал по раннему утру был пуст, но из-за двери, ведущей на кухню, уже высунулось несколько любопытных носов. Шумного гнева хозяина обслуга не боялась, прекрасно зная, что Баат бывает опасен только тих и задумчив. А что грохот поднял – так гном же, по-другому не умеет.
Заметив, что один из обладателей любопытных носов высунулся из своего укрытия настолько, что стало видно смуглое девичье личико, Тэш резко выдохнул и почти спокойно поинтересовался:
– Ну и куда сие исчадье тьмы, не побрезговавшее украсть последнюю рубашку у лучшего друга, отправилось сейчас?
– Танна Барриган просила передать, что она собирается зайти к матери и скоро вернётся, – скороговоркой выпалила девица и поспешно нырнула обратно за дверь.
Тэш усмехнулся: «Танна Барриган»… Ещё дюжину лет назад эта танна драила в «Гобелене», тогда ещё носившем название «Приют моряка», полы на пару с только что сбежавшей девчонкой. Не заметь гном среди доставшейся ему вместе с заведением прислуги ребёнка с даром, быть бы Маре всю жизнь разносчицей, а не гордиться званием полноправного партнёра лучшего торговца в порту. И уж точно не одалживать его одежду.
Преодолев оставшиеся ступеньки, Тэш направился к вычищенному, но не растопленному камину. Одной рукой, будто бы и не замечая тяжести, придвинул к стоящему рядом креслу стол, снял с плеча ружьё и положил его так, чтобы проникающие сквозь окно солнечные лучи могли высветить серебряные накладки на прикладе. После чего устроился в кресле сам, потирая ладонью колючий от щетины подбородок – как и многие гномы, пользовавшиеся эффектными и небезопасными огнестрелами, бороду Тэш не носил. Убедив себя, что бритва подождёт до завтра, он скрестил руки на груди и постарался всем своим полуголым видом продемонстрировать, что коварно украденная рубашка действительно была последней в его шкафу.
Мара особо не торопилась, появившись ровно за пятнадцать минут до того, как Тэш мог бы начать нервничать из-за предстоящей сделки. Девушка широко распахнула отнюдь не лёгкую дверь «Гобелена», вместе с собой впуская промёрзший сырой воздух, по инерции пробежала до середины зала и там остановилась. Тэш с неодобрением оглядел беспечную подругу: вымокшая под дождём, растрёпанная, да ещё и в его рубашке, которая висела на узких плечах мокрой простынёй, она никак не выглядела взрослой, внушающей уважение женщиной. Довершали ребяческий образ лихорадочно горящие глаза и румянец в пол-лица.
– Успела! – радостно выпалила Мара, роняя на стол перед Тэшем бумажный свёрток. Второй такой же она прижимала к груди.
– Что ты успела, женщина? – проворчал гном в ответ и покосился на свёрток, судя по раздавшемуся при падении шлепку содержавший нечто мягкое. – Обокрасть своего партнёра и распугать половину возможных клиентов, разгуливая по городу в подобном виде? Что они подумают о некогда славном торговом доме Баатар?
Утихомирить веселье Мары возмущённые слова не смогли. Она внимательно оглядела себя, оттянула прилипшую к плечу ткань и махнула рукой:
– Ничего они не подумают, мой мрачный друг. Ибо люди, способные в такую погоду выйти из дома, не обладают достаточным благоразумием, чтобы вести дела с Баатар. И, если уж на то пошло, чей облик сейчас наносит больший урон нашей репутации?
Тэш на этот упрёк только усмехнулся да напряг по-гномьи крепкие мускулы. Даже в сумраке общего зала «Гобелена» картина получилась более чем внушительная, так что Мара всплеснула руками, признавая своё поражение.
– Ладно, женщина, – Тэш с удовольствием принял капитуляцию подруги, – у нас через полчаса встреча с клиентами, так что займись-ка своим видом.
Мара кивнула и любовно огладила всё ещё сжимаемый свёрток; сжигаемый любопытством гном потянулся к своему.
– Это тебе от мамы, – уже направившись к лестнице, пояснила девушка. – Ей почему-то показалось, что тебе пригодится.
В свёртке оказалась новенькая рубашка. Тэш хотел было высказаться по этому поводу, но язвить в спину поднимавшейся на второй этаж девушке посчитал ниже своего достоинства и ограничился молчаливым изучением подарка. Рубашка была чуть коротковата, чему Тэш не удивился – по гномьим меркам он считался высоким, всего на пол-ладони не доставая до полутора метров – и найти подходящую одежду всегда составляло проблему. Эта рубашка хотя бы не жала в плечах и не была какого-нибудь неуместного яркого цвета. Приятный сине-зелёный оттенок, заставивший без того по-лисьи рыжую шевелюру Тэша вспыхнуть факельным огнём.
Пока гном изучал подарок и примеривал его, наверху стукнула дверь. Со своего места Тэш мог видеть только спину медленно спускающейся Мары, но и этого хватило, чтобы заметить произошедшую перемену. Если десять минут назад, мокрая и в одежде с чужого плеча, девушка напоминала двенадцатилетнего сорванца, то теперь выглядела настоящей госпожой из Старого города: миниатюрная, изящная, с гордо выпрямленной спиной. Строгое платье тёмно-зелёного бархата усиливало впечатление, и только свободно рассыпанные по плечам локоны цвета отполированной меди выдавали отсутствие в Маре аристократической изощрённости.
Когда девушка наконец повернулась к своему компаньону, стало очевидно, что иллюзия не так уж надёжна. Ни одно платье не могло скрыть мелкие, резковатые черты лица, цепкий взгляд плутовских тёмных глаз и привычку кривить бледные губы в полуулыбке. Вдобавок Тэш заметил, что из-под подола юбки выглядывают носки крепких, слегка запачканных в уличной грязи ботинок. Мара всегда оставалась Марой: дочерью разносчицы, выросшей на заднем дворе портового кабака.
– Как тебе? – Остановившись напротив гнома, девушка приосанилась и повела плечом. – На такого партнёра согласен?
– Сойдёт, – с наигранным равнодушием бросил Тэш. – Бывали в твоей жизни деньки и похуже.
Мара обиженно моргнула, явно задетая шуткой приятеля. Баат собрался извиниться за слова – Барриган была не из тех женщин, кто часто слышит комплименты – но в последний момент заметил на её лице какое-то недоброе выражение. Подойдя вплотную к креслу гнома, девушка положила ладони ему на плечи и наклонилась. Тэш, удивлённый таким поведением своей подруги, вопросительно уставился на неё снизу вверх, но стоило ему набрать в грудь воздуха для длинной ехидной тирады, как Мара совсем неожиданно поцеловала его в уголок рта.
Тэш резко, с присвистом, выдохнул. Он мог ожидать от Мары чего угодно, вплоть до драки с подвыпившим клиентом «Гобелена», но только не поцелуя, пускай и относительно невинного. Она была Тэшу другом, возможно самым близким существом на свете – отказавшись от родового имени, гном потерял и семью – но не подружкой в том понимании, какое вкладывали в это слово люди. Человеческий язык любил обобщения, зато у народа камней было слово «Шеррох», обозначавшее глубокую взаимную симпатию мужчины и женщины, не подразумевавшую физического влечения. Тэш давно решил, что именно этим словом ограничатся их с Марой отношения.
Гном размышлял об этом добрую минуту, прежде чем додумался поднять глаза и посмотреть на Барриган. Та, присев на край стола, едва ли не сгибалась пополам от смеха. Заметив возмущённый взгляд Баата, Мара расхохоталась с новой силой:
– Ох, видел бы ты своё лицо! – В уголках глаз девушки уже стояли слёзы. – Неужели ты…
– Глупая женщина, – поняв, что его разыграли, Тэш сам не сдержал улыбку, – ты хочешь раньше срока вернуть меня камням?!
– Ни за что в жизни! Мама просила передать тебе горячий привет; надеюсь, он был достаточно горячим? – И Мара подмигнула ему с неуклюжим детским кокетством.
– Всё, всё, разошлась. Затянутая шутка становится фарсом, дорогая. Учти на будущее.
Мара совсем не изящно фыркнула, явно не соглашаясь с замечанием, однако же промолчала. Тем временем колокол над портовым храмом пробил десять раз, и Тэш многозначительно покосился на входную дверь.
Клиенты оказались неожиданно пунктуальны. С десятым ударом дверь распахнулась, пропуская внутрь двоих. Одного из них Тэш уже видел: Джарвиса, капитана «Распутницы», гному показал кое-кто из старых знакомых. Он же намекнул, что у моряка проблемы с грузом, и тот не откажется избавиться от этих проблем за весьма скромную плату. Озвученная цена была настолько привлекательна, что Тэш собирался закрыть глаза на неясное происхождение груза и неприятное впечатление, производимое капитаном. Высоченный тощий Джарвис обладал бегающим взглядом и привычкой бесконтрольно потирать ладони во время разговора. То есть, всем своим видом демонстрировал принадлежность к числу тёмных личностей.
На фоне капитана его спутник смотрелся более чем выигрышно. Спокойные, чуть насмешливые глаза, сдержанные движения, некрасивое, но открытое лицо… одно насторожило Тэша: зайдя в «Гобелен», незнакомец словно бы окаменел на мгновение. Он замер, крепко зажмурившись, и даже не закончил вдоха. Через мгновение эта неподвижность исчезла, но гном всё же покосился на стоящую рядом Барриган. Та нахмурилась и недоуменно мотнула головой.
После короткого знакомства, во время которого Джарвис представил своего спутника как Олмера, совладельца груза, Тэш предложил гостям перебраться в его кабинет наверху. В комнате, которая по настоянию Мары была обставлена с предельной аскетичностью, мужчины расположились за низким круглым столом, а девушка устроилась в старом кресле, тонущем в полумраке.
Джарвис запросил за свой товар (двадцать бочек вина, которые якобы из-за карантина запретили ввозить в Арлей) цену, вдвое превышающую названную Тэшу информатором. Это в какой-то мере успокоило гнома: сумма перестала пугать своей неестественностью, но осталась низкой. Здесь, в Денвете, Баат мог сделать сорок процентов прибыли на этом вине, да ещё придержать пару бочек на нужды «Гобелена». Однако же соглашаться на первое предложение было не в привычках рыжего гнома, и он затеял торг: не столько чтобы сбавить цену, сколько для поддержания репутации.
Увлечённый спором с Джарвисом, Тэш не сразу обратил внимание на то, что Олмер почти не участвует в обсуждении. Лишь изредка он поддакивал капитану да вставлял ничего не значащие реплики – всё остальное время странный «совладелец» либо изучал отскобленную до белизны столешницу, либо сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку неудобного стула. Только один раз Тэш заметил во взгляде Олмера интерес: в самом начале беседы он с непонятной усмешкой покосился на Мару и тихо фыркнул.
К концу получасовых переговоров гному удалось сбить цену на пятнадцать процентов, и он уже предвкушал момент, когда можно будет ударить по рукам. Но, следуя давно заведённому у них с Марой порядку, никаких конкретных обещаний Джарвису давать не стал, пригласив зайти за ответом вечером. Капитан, знающий как ведут дела Баатар, не настаивал на немедленном соглашении. Договорившись о новой встрече, моряк и его спутник поспешили раскланяться; Тэш вызвался проводить их до уличной двери, Мара же ограничилась лаконичным пожеланием доброго пути.
Вернувшись, Тэш первым делом распахнул окно и раскрыл настежь дверь, наполняя комнату серым дневным светом и влажным осенним воздухом. Мара пробормотала со своего места нечто одобрительное, но настолько невнятное, что гном испуганно обернулся. Выглядела девушка ужасно: зеленовато-белое лицо покрывали мелкие капли испарины, под глазами залегли лиловые тени, а безвольно упавшие на колени ладони подёргивались от неконтролируемой дрожи. Ворожба и раньше давалась самоучке Маре ценой огромных физических усилий, но в таком состоянии Тэш её не виде давно.
– Что ты такое с собой сотворила, женщина? – проворчал Баат, практически выдёргивая девушку из кресла.
Она не сопротивлялась. Тэш приобнял её за талию (миниатюрная по человеческим меркам, Мара всё равно оставалась на полголовы выше приятеля), поразившись ощущению холодной влажной ткани под рукой. Послушной марионеткой Барриган вцепилась в плечо гнома и позволила увести себя в тёплую и тихую спальню Тэша.
Торопить подругу Баат не собирался. Позволил и молча отдышаться, и привести себе в порядок, и даже снова воспользоваться его одеждой – оставаясь ночевать в «Гобелене» как минимум пару раз в неделю, Мара по-прежнему считала себя здесь гостьей и не держала личных вещей. Только после того, как девушка растянулась на его постели с явным намерением не покидать её до следующего утра, гном завёл разговор о запланированной сделке.
– Ничего не понимаю, – тихий голос Мары прозвучал слабо, но уверенно. – Я его не вижу, полностью, как сквозь марево смотрю. Словно что-то не дает мне добраться до узора.
– То есть…
– Я не могу сказать, врёт он или нет. Но ведь честный человек не будет так закрываться, да?
Тэш кивнул. Сам он в магии разбирался слабо, хотя и умудрился в своё время научить Мару чувствовать обман. Только это была банальная дрессировка того, кто от рождения наделён даром: нести всякую чушь до тех пор, пока девушка не научится различать узоры истины и лжи. Такую способность даже магией-то называть было не слишком правильно, всё, что могла Мара, это видеть План; влиять на него она была не в силах. Простое чтение узоров давалось Барриган с невероятным трудом, хуже любой физической работы. Но именно это позволило ей вырваться с самого дна: в порту человек, которого нельзя обмануть, дорого стоит. Тэш оценил доставшуюся ему вместе с «Гобеленом» девчонку в треть годового дохода Баатар: именно столько от общей прибыли получала Мара, будучи его полноправным партнёром. И гном всячески заботился о своей компаньонке – не только из-за её ценности как работника, но и потакая почти отцовским чувствам.
– Не будем мы с ним связываться, – озвучил витающую в воздухе мысль Тэш. – Уж лучше я не получу лишнюю пару сотен, чем во всем Денвете начнут судачить о морячке, обвёдшем Баата вокруг пальца.
Отвечать на эти слова Мара не стала, и без того было ясно, что сделка ей не по нутру. Тэшу она тоже быстро разонравилась, тем более, он не хотел и дальше рисковать здоровьем Барриган. Отдохнувшая девушка выглядела заметно лучше, но усталость в сочетании с задумчивостью не придавали ей бодрости.
– Знаешь, мне кажется… – неуверенно начала она, прерывая затянувшееся молчание, но тут же оборвала сама себя: – Нет-нет, вздор.
– Что такое?
Тэш давно уже привык к тому, что своей интуиции Мара не доверяла. Как правило – зря.
– Глупость, конечно, но… тебе не кажется, что этот Олмер может быть магом?
Повисла пауза. Гном внимательно посмотрел на подругу, ожидая дальнейших объяснений. В отличие от Барриган, ему эту идея глупой не показалось. Быть может, только маловероятной.
– Понимаешь, я его вообще не видела. Если у Джарвиса узор просто размазался до нечитаемого состояния, то у него было пятно вместо линий. Иногда я могла различить там отдельные нити, но стоило за них дёрнуть… словно бы кто-то игрался со мной. И… – Мара умолкла. Подтянув колени к груди и обхватив их руками, девушка виновато посмотрела на Тэша: – иногда точно так же плыл твой узор.
– Я ничего не понимаю в магии, – как можно мягче напомнил гном. – Объясни мне на пальцах.
– Если Олмер действительно маг, то, возможно, он пытался заколдовать тебя.
Секунд пять Тэш переваривал услышанное, после чего разразился отменной гномьей бранью с упоминанием как родителей Олмера и Джарвиса во всех возможных сочетаниях, так и самых глубоких нор в самой высокой горе Гарвейра – своей давно покинутой родины. Выдохнувшись, Баат виновато покосился на притихшую подругу:
– Прости, дорогая. Но если есть в этом мире что-то, что я ненавижу больше обмана, так это обман, которого я не вижу. Саламандрово отродье Джарвис у меня ещё попляшет за такие фокусы!
– Я могла ошибиться! Ты же сам говорил, в порту кроме меня магов нет.
– Если я об этом не знаю, то действительно нет. Вот в Старом городе твоего брата хватает, но за свои услуги они дерут втридорога. Что же такое нам собиралась всучить эта морская крыса, чтобы при такой цене и с магом за плечами не остаться внакладе?!
Тэш был взбешён случившимся. Пускай Мара и не верила в свою теорию, гному она объяснила все странности в поведении Олмера: и насмешливый взгляд, адресованный Барриган, и неучастие в торге, и даже непонятную заминку на пороге «Гобелена». «Прощупывал почву, саламандров хвост, – мрачно подумал Тэш, – да ещё и девчонку мне измотал». Рука Баата сама собой потянулась к лежащему на столе ружью.
– Ладно, разберусь я с этим сукиным сыном, – ощутив под ладонью прохладу лакированного приклада, Тэш успокоился, – а ты пока отдыхай. Вечером провожу до дома.
– Слушаюсь, папочка, – насмешливо, но без привычного возмущения фыркнула Мара. Гном знал, что она терпеть не может чужую опеку, но в портовых условиях приходилось её нелюбовь игнорировать. Если Тэша в лицо тут знала каждая собака, то о Маре только слышали, и то всякие небылицы. Одной, в порту, да ещё и после захода солнца, ей делать было нечего.
Эту немудрёную истину гном доказывал подруге ещё с полчаса, пока она не устала спорить. На такой исход Тэш и рассчитывал – иным способом загнать Мару в постель до самого вечера не стоило и пытаться. А так, столкнувшись с эталонным гномьим упрямством, девушка была вынуждена капитулировать и согласиться на все условия своего партнёра. Например, не вылезать из его комнаты до тех пор, пока Тэш не разберется с Джарвисом и Олмером.
До назначенного времени встречи гном успел обойти добрую половину порта, совмещая решение бытовых торговых проблем с наведением справок о капитане "Ветреницы" и её грузе. Корабль такой в порту знали, хотя и появлялся он в Денвете нечасто. А вот руководил им до недавнего времени совсем другой человек, и откуда появился Джарвис, Тэшу не смогли рассказать даже всезнающие бродяги из доков. Это обстоятельство только укрепило подозрения гнома, и на закате возвращаясь в "Гобелен", он нарочито медлил, выбирая самые длинные дороги.
Тэш не торопился. Он проведал Мару (вымотавшаяся девушка спала, трогательно прижав к груди потрёпанную книгу), поговорил с управляющим, несколько минут поизучал серый от непрекращающихся ливней город. Когда колокол отбил четверть восьмого, гном постарался придать своему лицу как можно более хмурое выражение и двинулся к ведущей на первый этаж лестнице.
На верхней ступени скрытый от любопытных глаз посетителей Тэш задержался всего на несколько мгновений, чтобы отыскать в толпе нервно топчущегося у стойки Джарвиса и равнодушно отхлебывающего из своей кружки Олмера. Бармен Пит, чье местоположение позволяло ему заметить фигуру на лестнице, адресовал владельцу заведения вопросительный взгляд. Баат в ответ коротко кивнул и по очереди указал глазами на капитана и на его спутника. Гном ещё не успел достичь нижней ступеньки, а с кухни "Гобелена" уже выскользнули два неприметных чумазых паренька лет десяти. Один из них устроился рядом с камином, второй у самого выхода, и один лишь Тэш, знающий куда смотреть, мог определить, что эти мальчишки заглянули в его кабак не за случайной монеткой. Для всех остальных они были просто нахальными оборванцами, которыми полнился порт.
Достигнув общего зала, гном одобрительно кивнул Питу. Торговый дом Баатар – это не только Мара Барриган и Тэш по прозвищу "Баат": женщина, которой невозможно соврать, и рыжая бестия из Гарвейра, продавшая одну половину денветского порта другой. Торговый дом "Баатар" – это, в первую очередь, сеть информаторов, которая может узнать всё и обо всех. Именно эта сеть в своё время позволила Тэшу не только закрепиться в городе, но и в кратчайшие сроки стать самым преуспевающим дельцом в порту. Для гнома, в двадцать с небольшим бросившего дом и отказавшегося от родового имени, результат был более чем впечатляющим.
Улыбаясь этим своим мыслям, Тэш пересек зал и остановился у стойки. Заметивший его Джарвис изобразил не слишком искреннюю улыбку и с преувеличенной радостью в голосе поприветствовал хозяина "Гобелена". Тот ответил холодно и сухо. С людьми, которые ему не нравились, а уж тем более пытались его надуть, Тэш никогда не был дипломатичен. Он не любил опускаться до прямых угроз, но предпочел сразу дать понять капитану "Распутницы", что никакие дела вести с ним больше не намерен.
Разговор получился коротким и неприятным, пару раз Тэшу приходилось одёргивать себя, дабы не потянуться за отсутствующим в данный момент ружьём. Но всего красноречия Джарвиса не хватило, чтобы поколебать уверенное гномье "Нет", а Олмер, вопреки опасениям Баата, в беседу не вмешивался. Он тянул свой эль, лениво черкая пером по клочку бумаги, и лишь изредка бросал насмешливые взгляды на владельца груза. Это было ещё одним, и, пожалуй, самым веским доказательством того, что Олмер – наёмник, получающий свою плату вне зависимости от результатов сделки. На охранника он походил мало, а вот теория Мары о чародее с каждым взглядом на спутника Джарвиса нравилась Тэшу всё больше и больше.
К половине восьмого несостоявшиеся продавцы покинули "Гобелен". Тэш не отказал себе в удовольствии и, вернувшись на второй этаж, из окна понаблюдал за сходящим с ума Джарвисом. Капитан, не обращая внимание на злой ливень, вовсю отчитывал благоразумно спрятавшегося на крыльце Олмера. Самого предполагаемого мага гном не видел, но, судя по тому, как всё больше и больше распалялся моряк, противник в споре ему достался не из простых. Наконец выдохнувшись, Джарвис выдернул из-за отворота куртки небольшой мешочек и швырнул его Олмеру. Тэш был готов поклясться, что даже сквозь шум дождя расслышал греющий душу звон монеток.
А потом капитан "Распутницы" чуть ли не бегом бросился прочь от "Гобелена". Дверь же трактира громко скрипнула, пропуская в заведение решившего вернуться наёмника.
Тэш проводил взглядом выбежавшего вслед за Джарвисом мальчишку и вновь спустился на первый этаж. Олмер обосновался за стойкой, даже приветливо отсалютовал гному кружкой, приметив того среди прочих посетителей. В ответ Баат кивнул: вежливо, но без лишнего дружелюбия. К наёмникам он относился спокойно, но в случае Олмера играла роль личная неприязнь.
Убедившись, что его присутствие в зале уже не обязательно, гном решил наведаться к подруге. Время подходило к девяти часам, а жила Мара хоть и не далеко, но и не вплотную к "Гобелену". Барриган-старшая же была женщиной немолодой, склонной переживать по любому поводу, так что долгое отсутствие дочери могло её встревожить. Тэш, на плечи которого как-то незаметно легла забота о безопасности и благополучии их обеих, давно изучил нравы этой семейки и находил их если не рациональными, то достойными уважения. Порой он в шутку спрашивал у себя, когда успел заменить Маре отца, которого та никогда не видела, а её мать никогда не вспоминала.
Девушку он нашёл уже проснувшейся. Переодевшись в высохшую со вчерашнего вечера одежду, она сидела на кровати и с улыбкой разглядывала зажатый в руке клочок бумаги. Заметив Тэша, Мара смутилась и поспешила спрятать записку в кулаке. Гнома такое поведение скорее насмешило, чем удивило: он понимал, что в свои двадцать четыре Барриган обязана иметь от него хоть какие-то личные тайны, но никогда не задумывался о том, что самой девушке их наличие может показаться... смущающим.
– Я вовсе не собираюсь читать ту сентиментальную чушь, что ты так настойчиво прячешь от меня, женщина. – В подтверждение своих слов гном вышел в соседнюю комнату – забрать ружьё. Вернувшись, Тэш продолжил: – Но мне хочется хоть одну ночь за эту неделю провести в своей постели, так что выметайся из неё.
Мара улыбнулась ему: озорно и почему-то виновато – и легко соскочила с кровати. Уже не прячась, положила записку в карман тонкой льняной рубашки, скрестила руки на груди и с самым обличающим видом воззрилась на приятеля:
– Неужели ты думаешь, что я стала бы прятать от тебя такую скучную мелочь, как любовное письмо? Мне казалось, ты лучшего мнения о моей персоне.
– А мне казалось, что в твоей жизни уже есть привлекательный молодой мужчина, посвятивший тебе не то, что парочку криво срифмованных строчек, а долю в своём деле, – с плохо сдерживаемой улыбкой парировал Баат.
– Я слышу ревность в твоём голосе, мой старый и усталый друг? – Глаза Мары тоже смеялись, но в остальном лицо девушки сохраняло каменную невозмутимость.
– Ты можешь услышать в нём отголосок всех тех причитаний, коими осыплет меня твоя матушка, если я немедленно не доставлю тебя домой. Так что избавь меня от этой горькой участи... и завтра я сам благословлю твоего рифмоплета на долгую и счастливую жизнь.
– Благословлять, полагаю, будешь этим, – Мара, уже не скрывая усмешки, взглядом указала на высившийся над плечом гнома приклад ружья.
– Разумеется, – серьезно ответил Тэш. – Учитывая, с кем беднягу угораздило связаться, хорошее боевое благословение ему не помешает. Гляди, и протянет дальше пары дней.
– Пф! Если так дело пойдет и дальше, ты распугаешь мне всех потенциальных женихов. И придётся действительно задуматься о твоей кандидатуре.
– Я подумаю над этим предложением... Но только если ты немедленно сбежишь из моей спальни. Идём, женщина – я знаю остроту твоего языка и верю в бесконечность этой милой беседы. Продолжить её мы можем и на ходу.
Радостно ухмыльнувшись (слова гнома явно прозвучали для неё своеобразным признанием поражения), Мара прошествовала к выходу. На ходу привычно сдёрнула с вешалки свою куртку, накинула её на плечи и засунула руки в карманы. Тэш одобрительно качнул головой: вымотанной девушка больше не выглядела, только немного усталой. Он и не сомневался, что дорогу до её дома скрасит всё тот же шутливый обмен остротами.
Уже на пороге "Гобелена", распахивая перед Барриган массивную дверь, Тэш заметил отсутствие и Олмера, и приставленного к нему мальчишки. Сам не зная почему, гном этому обрадовался; ему казалось что неприятности, непременно появившиеся бы при зачислении Джарвиса в список клиентов Баатар, торговый дом миновали. А что Мара пребывает в непривычно-возбуждённом состоянии, так это можно списать на последствия переутомления.
В своей неправоте Тэш убедился неделю спустя. Тогда же он понял, что его злоключения только-только начинаются.
Дверь распахнули настежь – широким, вольным жестом человека, входящего в свой дом. То обстоятельство, что скрывавшаяся за дверью комната Маре не принадлежала, явно оставило девушку равнодушной. Хозяин же, со временем привыкший к резким, угловатым жестам своего партнера, на ворвавшуюся Барриган посмотрел всего лишь неодобрительно.
– Тэш! – радостно воскликнула девушка, подскочив к креслу гнома и зачем-то пытаясь схватить его за руки. Выдернуть себя Баат не дал, но во взгляд добавил недоумения.
– Что на тебя нашло, женщина? Или ты с этими своими тайнами уже окончательно рехнулась и решила утащить с собой меня?
Ворчание, как всегда, не могло остановить Мару. Отпустив руки приятеля, она смешной приплясывающей походкой прошлась по комнате, зачем-то два раза обошла вокруг кресла Тэша и с размаху плюхнулась на подлокотник. Старое дерево протестующе заскрипело, отказываясь держать на себе неугомонный груз, но каким-то чудом всё же не развалилось.
От цепкого взгляда, каким Мара вперилась в его лицо, гному на мгновение стало не по себе. Он заёрзал, пытаясь устроиться как можно удобней, но вскоре бросил бесплодные попытки. Девушка всё так же внимательно изучала лицо партнера.
– Смотри, – наконец таинственным шёпотом произнесла она, и раскрыла перед Тэшем до этого сжатую в кулак ладонь.
Гном принялся изучать ладошку с неподдельным интересом. Но рука была самой обычной. Узкая девичья ладонь с недлинными тонкими пальцами, прочерченная тремя складками-линиями и одним коротким шрамом у основания – по словам Мары, это был всего лишь сорвавшийся кухонный нож. Гном уже собирался спросить, что такого нашла Барриган в своей руке, что для этого стоило вихрем врываться в комнату приятеля...
И увидел.
Крошечный, как от спички, язычок пламени затанцевал по центру этой ладони. Детская игрушка – от такого даже прикурить трудно – но это была самая настоящая магия. Клятая Демиургами магия, саламандре её под хвост!
– Мара? – Тэш не проследил, и голос его сорвался на хрип. – Откуда...
– Я не хотела говорить тебе заранее, – девушка, не отрывая зачарованного взгляда от своей руки, несколько раз подряд сжала и разжала ладонь; огонёк никуда не делся, – но у меня теперь есть учитель. Настоящий учитель!
– И кто?
Гном спросил это только для того, чтобы выиграть себе немного времени на размышления. Барриган, видящая ложь, – это одна история. Но Барриган-ведьма... С этим определенно надо будет что-то делать.
– Олмер!
– Олмер?..
Очень много чего делать. И в самое ближайшее время.
@темы: Сказки и истории, "Гобелен"
-
-
20.09.2011 в 14:22-
-
20.09.2011 в 14:32-
-
20.09.2011 в 19:45