Бытство

    Поскольку в жизни кроме быта ничего не происходит, буду рассказывать о быте.

    Вначале гости.  Eriqua, добро пожаловать, приятно видеть новое лицо. Рада приветствовать в своей цифровой берлоге!

    У Эйнштейна есть хорошее: “If a cluttered desk is a sign of a cluttered mind, of what, then, is an empty desk a sign?”
    Но стол вчера всё же разобрала. То есть, учитывая, что на нём живёт половина моей коллекции драконов, "разобрала" - понятие в высшей степени относительное... скажем, отковыряла пол квадратных метра для комфортной жизни. Одинокая чашка и блокнот теперь смотрятся как-то... ну да, одиноко.
    Зато перебрала кучу бумажек (да, некоторые привычки для персонажей я списываю с собственных). Рабочие заметки, "склерозник", творческие мелочи (из числа тех, что не жалко или уже пошли в дело). Два листа, сверху донизу исписанные именами - подбор которых для героев всегда был и будет для меня жуткой задачей. Почему-то никогда не поднимается рука выбросить их сразу - надо, чтобы они провалялись на столе месяц-другой, и только потом отправились в утиль.
    Сентиментальная я, что ли?

    Кстати, про коллекцию. Принесли мне вчера нового жильца в подарок - мелкая игрушка, что-то вроде бывших в моём детстве популярных киндер-сюрпризов. Дюймовый пластиковый дракончик, покрытый мягким коротким ворсом (никак не запомню, как этот материал называется...); во вкладыше было написано, что морской.
    Так вот. Дорогое Мироздание! Я знаю, что ты любишь намекать. И я люблю, когда ты намекаешь. Но я работаю над этой сказочкой, работаю! Вон, в полуметре от моего носа лежит блокнот, в блокноте - записи эпизодов и мелкие заметки. Или тебе мало полуночного ковыряния в Википедии на предмет поиска подходящей машины для героя?
    Ну я даже не знаю... Ты бы мне лучше помогло прототип для Ника найти, а то я несколько поотвыкла вынимать визуалку по героям из головы. А, Мироздание? Договоримся?
    Да, про текущий текст - "Дом..." - я буду здесь болтать много. Без спойлеров (ибо это "Синдром", часть вторая: я не могу рассказать практически ничего из сюжета, не проспойлерив фант.допущение, которое делает мне половину текста). Но очень много. Мне потом любопытно вспоминать, как оно создавалось.

    Завтра вечером выкладываю последний кусок "Синдрома". Ещё бы решить: до ухода на экзамен или по возвращении?

@темы: Нелюдские будни, Перо, тетрадь, пегас...

---

Сессионное

    Состояние нестояния. На экзамене нас поимели во всех возможных позах и ещё парочке запрещённых.
    Мне одной кажется, что это немного не честно, когда в хвост и гриву нас дерёт человек, мало того, что без предупреждений продолбавший пять лекций из шестнадцати, так и на оставшихся одиннадцати не рассказавший ничего? Не, я знаю, что преподаватель имеет право некоторый объём информации поручить студенту изучить самостоятельно - то ли 30%, то ли 40... а у нас все девяносто было. И при этом на экзамене гоняли по всей программе.
    Вышла из аудитории второй - через два часа после начала сдачи (билетов и подготовки не было, стартовали с разбегу). С четвёркой. Перенервничавшая (ибо меня всегда трясёт, когда я что-то сдаю), злая (ладно мы ничего не знаем - мы студенты, нам положено; но когда препод сам не может отойти от книжных формулировок, и понять, что ты ему говоришь то же самое, только чуть более кривыми словами... трындец) и абсолютно вымотанная. Такого поганого по начитке/сдаче курса у меня за все годы обучения не было, после этого даже годичной давности гонобоблин вспоминается чуть ли не с душевной теплотой.
    Один позитивный факт: я теперь знаю, с кого списать одну мелко- и мерзопакостную личность для "Дома...". А то у меня там острая нехватка отрицательных персонажей.

@настроение: опустите мне веки.

@темы: Нелюдские будни

---

Литература

    Продолжаю перечитывать "ОЗ" и думать над прочитанным.
    Трижды АБС дают одну и ту же тему: Назаретянин и его апостолы, Г.А. и его лицеисты, Демиург и его помощники. Трижды даётся картина лидера и его ближайших последователей – и подчёркивается, насколько эти последователи несхожи между собой, зачастую даже противоположны друг другу. Потому ли, что существование возможно лишь тогда, когда мир тянут в разные стороны? Ведь трагедия происходит именно тогда, когда "отцы города" начинают все вместе двигаться в одном направлении.
    Равноправное разнообразие как способ выживания. Кажется, теперь я понимаю, что подцепила эту идею именно у этой книги.

    И всё ещё думаю о том, что читать книги надо уметь. Не о механическом навыке чтения, конечно же, разговор – а о способности обдумывать и анализировать прочитанное. Возможно, немного понимать авторскую кухню. Последнее время во мне вызывают глухое раздражение люди, неспособные отделить автора от его произведения ("отделить" не как "отрезать", а как "создать некоторое расстояние"). При всей анекдотичности этих разборов из серии "Автор имел в виду", я благодарна урокам литературы за вечное капанье "Лирический герой не есть писатель".

    К началу семестра хочу разобраться со сбором материалов и начать черновик "Дома...". Соскучилась по писательской рутине и зуду в руках, когда каждые свободные двадцать минут посвящаются раскрашиванию очередного листа чернильными строками.

@музыка: "Вчера мне стало тридцать три, и с этой точки видно мне..."

@темы: Чужие строки, Перо, тетрадь, пегас...

---

    За последнюю неделю что-то слишком часто выплывали непонятки, надо прояснить:
    Дорогие друзья-читатели, для меня блог - это блог. Не форум, не чат и e-mail. Если я вижу коммент в записи или у-мыло, я не бросаю всё на свете и не несусь отвечать. Я вообще предпочитаю собрать несколько комментов в кучку и ответить на все скопом, один-два раза в день.
    За исключением критическим случаев, конечно, но мы с вами разберёмся, когда они критические, так?
    Если я кому-то нужна вот-прямо-сейчас - есть мобильный. Всю срочную информацию - туда же. На блоге я беседую, а если и строю планы, то только долгоиграющие. Не в пределах дня текущего.
    Со скайпом ещё проще. Если я в скайпе, а мы о беседе не договаривались - значит, я там по рабочим делам. Всегда. Даже если это час ночи с субботы на воскресенье. Ответить я вам всё равно не смогу, ибо занята руганью с начальством.
    И ещё про работу. Если я мелькаю на дайри, это вовсе не означает, что я свободна. В четырёх случаях из пяти это означает, что мне надо на что-то отвлечься на пару секунд, и я бессмысленно шебуршусь по закладкам. Я так думаю. Кто-то кругами бродит, кто-то карандаши грызёт, а Миф мышкой тычет куда ни попадя.
    И, нет, абсолютно не важно, день это, ночь, выходные или будни. У меня рабочий день ненормированный, я могу посреди рабочей недели ничего не делать и по уши закапываться в выходные. Вот как сейчас, например.
    Сижу, жду, пока начальство примет работу и найдёт ещё какой-нибудь геморрой на мою голову.
    А помимо работы есть ещё учёба (сессия в данный момент) и личные дела, от которых я тоже не хочу отвлекаться на блог.
    Чаты в реальном времени - это немного не ко мне. Сорри, если кого расстроила, но я тут живу уже без копеек восемь лет, и за это время выработала нормы комфортного для себя существования. Менять которые по чужим требованиям не намерена.
    Dixi.

    Кстати, про личные дела...

творческое

*усмехается* "Средиземноморская" история пошла на диво ладно. Собираю материалы (спонсор расширения познаний об окружающем мире - Википедия), пишу схематичные планы отдельных фрагментов. Даже рабочее название есть ("Дом из рыбьей чешуи") - а для меня это редкость, когда название находится до черновика.
    Аккаунт на Evernote постепенно обрастает заметками о фауне Средиземного моря и Атлантического океана, выдержками из статей по психологическим расстройствам (ну куда я без них?) и ссылками на туристические сайты (испанский остров Менорка... спасибо гугл.мап за счастливые писательские будни). В четвёртом часу утра, полуразлепив глаза и используя мобильник вместо лампочки, скребу в новеньком блокноте кривые заметки - чтобы днём развернуть их в схемы. Регулярно подвисаю на полужесте и полушаге, придумав или украв новую детальку.
    Самая любимая часть творческого процесса. При-ду-мать.
    А по второму герою, которому никак не удавалось придумать имя... Ник. Николас Джонатан Ирвин. А Маргир родом из Канады.

@темы: Читателям, Нелюдские будни, Перо, тетрадь, пегас...

---

"Синдром Сизифа", часть 2/3

    Часть вторая из трёх. Последняя будет ровно через неделю.

            Часть первая
            Часть третья

Вариация будущего. Стая
Синдром Сизифа
(2/3)

    Кевин пригнулся даже прежде, чем понял зачем: он то ли уловил тусклый отсвет оружия, то ли среагировал на движение, одновременно резкое и неуверенное. Над головой немилосердно громыхнуло, что-то в глубине комнаты отозвалось стеклянным звоном. По-прежнему не тратя время на размышления, Кевин бросился вперёд. Рукой он вцепился в пистолет Дэвида, плечом ударил в грудь. В последний момент док обхватил сновидца поперёк спины, и они оба рухнули на пол коридора. Выбитое оружие с дробным перестуком отлетело на добрый десяток ярдов.

    Кевин быстро вывернулся из недостаточно крепкой хватки и, подмяв хирурга, ткнул его лицом в пол. Безо всякого сопротивления Дэвид позволил оседлать себя и заломить руки. Только убедившись, что всей свободы движения доку хватает на мелкую дрожь да вдохи через раз, Кевин обмяк и остервенело выругался.
    Оглядевшись в поисках чего-нибудь достаточно длинного и гибкого и не найдя его, сновидец осторожно приподнялся и выдернул из-под себя полу медицинского халата Дэвида. Как он и подозревал, тонкий пояс болтался незавязанным, что дало четыре фута искомой верёвки. Крепко связав запястья по-прежнему неподвижного хирурга, Кевин вздёрнул ватного Ижи на ноги и толкнул его в свою комнату. Дэвид по инерции сделал пару шагов и замер собственным памятником – тихим, неподвижным и очень, очень несчастным.
    – Какого чёрта, Дэйв?! Что всё это вообще значит?
    Сновидец по максимально широкой дуге обошёл сутулую фигуру и остановился в паре ярдов от дока. Тот бездумно таращился в пространство перед собой. Пронзительно-голубая радужка превратилась в узкое серебристое кольцо, Дэвид часто и медленно моргал. Заподозрив неладное, Кевин щёлкнул пальцами перед самым носом хирурга.
    – Док?
    Никакой реакции.
    – Эй, Дэвид? Черти бы тебя драли, парень, мог сказать об этом и пораньше!..
    Проверяя внезапную догадку, Кевин придвинулся и осторожно сжал плечи хирурга. Мышцы под его руками оставались мягкими, несмотря на напряжение от связанных за спиной запястий. Вдобавок, Дэвид по-прежнему таращился в некую несуществующую точку, теперь расположившуюся ровнёхонько над макушкой сновидца. Вполголоса костеря неудобную разницу в росте, Кевин переместил одну ладонь на затылок хирурга и притянул его лоб к своему.
    Поза была не только неудобной, но и неловкой – даже детство среди кинестетиков-канисидов не приучило Кевина обниматься с людьми, которых он знал меньше суток. Но для полноценной сессии адреналин в крови кипел слишком бурно, а найти ответ было необходимо здесь и сейчас. Отбросив всякие неуместные мысли – например, о чём подумает Дэвид, если предположение всё же ошибочно – Кевин зажмурился и крепче стиснул руки.
    Наставники учили, что в подобном – крайнем – случае чем полнее физический контакт, тем проще зацепиться за конкретный разум.
    Вместо знакомого коридора, приглашающего в чужие сны, Кевин сразу очутился перед дверью Дэвида. То ли проём сам висел в бежевой пустоте, то ли от непрочности связи размывались привычные светлые стены... Нервно облизнув губы, он положил ладонь на узкую рукоять и толкнул. Дверь скрипнула, но не поддалась. Кевин толкнул чуть сильнее, ощущая, как до боли впивается в руку латунная полоса. С пронзительным стоном отъехав на жалкий дюйм, дверь застряла намертво.
    Этого хватило. Такое сопротивление объяснялось неподготовленностью сновидца, но в целом ситуация не выходила за рамки нормы. Несмотря на необъяснимую агрессию, Дэвид спал. Не очень хорошо – по скрипу и проступившим пятнам гнильцы Кевин опознал кошмар – однако спал. Что подтверждало догадку:
    – Чертей вам под хвост, док… только лунатика мне здесь не хватало!
    Без особой нежности он отодвинул от себя безропотного Ижи. Торчащий посреди комнаты Дэвид – такой же жалкий и хлопающий глазами, как и прежде – Кевина нервировал; он не понимал, что с хирургом делать. Будить сомнамбулу не стоило, да и как, если док проигнорировал выстрел и драку? Бежать к психологу базы тоже бессмысленно. Кевин и сам знал, что у взрослых людей снохождение объясняется тяжёлым стрессом – найти причину которого в случае Ижи и было его работой. Вариант сдать Дэвида под присмотр службы безопасности сновидец отмёл сразу: запихивание человека в изолятор за то, что он не контролировал, вряд ли попадало под определение «дружелюбный поступок».
    Оставалось ждать. В данной ситуации у Кевина не было возражений только против этого решения.
    Минут двадцать спустя Дэвид «отмер». Он медленно повёл головой из стороны в сторону, словно бы оглядываясь, крупно вздрогнул. Невозможность пошевелить руками заставила дока нахмуриться, но вскоре его лицо разгладилось, и Ижи уверенно шагнул к выходу.
    Не дожидаясь, пока хирург уткнётся в дверь, Кевин махнул перед сенсором замка. С деликатным шипением створки разъехались, и Дэвид с прежней целеустремлённостью вышел в коридор. Сновидец последовал за ним. Они миновали до сих пор валяющийся на полу пистолет (натянув рукав рубашки на ладонь, Кевин поднял оружие и сунул его в карман), почти сразу же свернули и оказались у транспортёра. Док локтём толкнул панель вызова, таким же бесхитростным манером указал номер своего сектора, и через пару минут они стояли перед незапертой дверью Дэвида.
    Сосредоточенность хирурга Кевина откровенно пугала. Хотя он и читал о сомнамбулах, видеть их вживую сновидцу ранее не доводилось. Внешняя осмысленность, помноженная на абсолютную пустоту, заставляла болезненно сжиматься что-то внутри.
    Дэвид посидел минут пять на краю узкой кровати, затем неловко забрался под одеяло и закрыл глаза. Кевин, всё ещё не решив, что делать дальше, прислушался к постепенно выравнивающемуся дыханию Ижи. Вскоре хирург ничем не отличался от обыкновенного спящего человека, особенно если не брать в расчёт связанные за спиной руки и торчащий из-под одеяла край халата. Расслабленное, обмякшее лицо, ровная череда неторопливых вдохов и выдохов… Кевин был готов поклясться, что в этот момент Дэвиду снилась всякая невинная чепуха.
    В нерешительности сновидец огляделся по сторонам и заметил низкий диванчик, наполовину заваленный бумагами и книгами. Отодвинув часть кучи к подлокотнику, Кевин присел, стянул рубашку с всё ещё лежащим в кармане пистолетом, обернул её вокруг оружия в несколько слоёв и опустил получившийся свёрток поверх макулатуры дока. Так сновидец чувствовал себя гораздо спокойней; он не хотел трогать пистолет голыми руками, надеясь всё же выяснить, где Дэвид его достал, но и держать при себе оружие побаивался – с предохранителя оно точно было снято.
    На этом все рациональные планы закончились. Кевин немного посидел на диване, без особого интереса разглядывая скучноватое убранство комнаты (любопытство вызвало только предсказуемое обилие бумажных книг), выглянул в коридор, постоял у окна. В традиционном для космических станций сером полусумраке угадывались очертания гидропонного сада, что плохо вязалось с теснотою апартаментов Ижи; обычно такие комнаты делали свободней, сочетая две главные роскоши орбитальных баз: пространство и умиротворяющий вид на парк. Но даже с недостатком квадратных ярдов жилище дока оставалось одним из лучших на базе. Кевин неплохо знал это ощущение, когда после трёх-четырёх месяцев в космосе человек убить готов ради малейшего намёка на твёрдую почву планеты под ногами.
    Размышления об «убить» потянули другие, о событиях затянувшейся ночи. Взвесив все «за» и «против», Кевин в итоге решил развязать Ижи; пока сновидец оставался настороже, безоружный хирург угрозы для него не представлял. Раз за разом повторяя эти слова, Кевин заставил себя не волноваться и всё же распутать наспех скрученные на руках дока узлы. Тихий паникующий голосок на задворках сознания почти удавалось игнорировать.
    Когда зыбкий искусственный рассвет отбросил в комнату неподвижные тени, часы показывали самое начало седьмого. Кевин заёрзал на неудобном диванчике, пытаясь спрятать лицо – глаза – подальше от рассеянного света. Рабочий день на базе начинался в девять, встречу они назначили на половину девятого, так что глупо было ожидать, что док проснётся раньше восьми. Но то ли ночные приключения не помешали ему выспаться, то ли Ижи принадлежал к числу ранних пташек, однако сразу после рассвета со стороны кровати донёсся звук сонной возни.
    С лёгкой усмешкой Кевин наблюдал за пробуждением дока; как тот обречённо вздыхает, несколько секунд моргает в потолок, затем обеими руками трёт глаза. Где-то в этот момент Дэвид заметил вторжение: поверх замерших у самого лица ладоней на сновидца уставилась пара расширенных глаз, и хирург хрипло воскликнул:
    – Кевин?!
    – Доброе утро, док.
    Неловкость в воздухе повисла так ощутимо, что сновидец почувствовал странное желание ненадолго отвернуться. Дэвид и вовсе сел на кровати, стыдливо прижимая одеяло к коленям.
    – А…
    Разумных слов после этого неуверенного звука не последовало, и Кевину пришлось начать первым:
    – Слушайте, Дэйв, я не хочу вас пугать… – судя по тому, как ещё шире распахнулись глаза Ижи, осторожная тактика была не лучшим выбором. Нахмурившись, сновидец сердито стукнул кулаком по подлокотнику. – Чёрт, док… вы знали, что вы лунатик?
    – Что?!.
    – Три часа назад, посреди сессии, вы пришли ко мне, – Кевин на миг замялся, решая, стоит ли говорить всю правду, – с пистолетом наперевес. Не знаю, собирались ли вы выстрелить или только напугать, но последнее вам удалось чертовски здорово. Мне пришлось скрутить вас – так что простите за будущие синяки – а несколько минут спустя вы вполне собственным ходом вернулись сюда. Я отправился следом, чтобы мы спокойно могли это обсудить.
    – Я не лунатик и у меня нет пистолета.
    По пустому взгляду Ижи Кевин понял, что большая часть его объяснений так и не достигла мозга хирурга.
    – Вчера был. Вот, гляньте: может, вспомните, у кого взяли пушку.
    Не дожидаясь, пока хирург сползёт с развороченной постели, Кевин поднялся и прихватил с собой завёрнутый пистолет. Отдавать его сновидец не собирался, и вместо этого с полминуты держал свой трофей перед носом дока.
    – Это не моё, – хриплый, испуганный голос, дрожащие руки. То ли хирург был кошмарным вруном, то ли один вид оружия вгонял его в панику. – А вы уверенны… да, простите, глупый вопрос.
    – Спокойней, док, вас никто ни в чём не обвиняет. Да и вообще, я единственный, кого не надо убеждать в вашей невиновности. Сессия, помните? Я до последнего торчал в вашем сне и, если потребуется, подтвержу, что вы спали.
    – И при этом попытался убить вас!
    Кевин внутренне фыркнул: очевидно, внимания Дэвида хватило больше, чем на одну фразу.
    – Сомнамбулизм странная штука. Вы не можете отвечать за то, что совершили в подобном состоянии.
    – А я точно… лунатил?
    – Простите?
    – У меня всю недели случались эти «отключки» и провалы в памяти. Вполне возможно…
    В первый раз с начала их разговора хирург поднял голову и посмотрел Кевину в глаза. Взгляд этот – растерянный и отчаянный – сновидцу категорически не понравился.
    – Док, прежде чем вы зароетесь в мнимые грехи, послушайте меня. Вы спали – могу поклясться хоть на всех святых книгах разом, хоть на «Происхождении видов», уж не знаю, что для вас авторитетней. – Неуверенный истеричный смешок подсказал Кевину, что он на верном пути. – И следом я поклянусь, что нормальным этот сон не был. Собственно, я вас здесь как Спящую красавицу сторожу только потому, что нам надо устроить вторую сессию. Есть пара идей, которые стоит проверить.
    Дэвид кивнул. Без особого энтузиазма, скорее с обречённой покорностью, но ничего большего Кевин и не ожидал. Достаточно того, что вторую неделю живущий как на иголках док после истории о лунатизме с собой в главной роли не ударился в панику – что было бы вполне объяснимо, но чертовски не к месту. Со всем остальным Кевин мог справиться.
    – Вы этим сейчас займётесь? – пару минут спустя спросил Ижи.
    – Не совсем. Вначале было бы неплохо отнести пистолет службе безопасности, пускай раскопают, чья это игрушка. Затем, надо просигналить профессору Форду, на сегодня вы берёте отгул. И хорошо бы получить доступ к записям видеонаблюдения; кто-то же к вам с этой пушкой наведался, и я хочу знать кто. Как вам такая программа, док?
    – Звучит разумно; впрочем, вы в этом понимаете больше меня. Только…
    – Да?
    – Ещё даже семи нет. Вряд ли кто-то…
    – А вот это меня волнует в последнюю очередь. Я, кажется, уже говорил, что сейчас моя единственная забота – вы. И если для дела мне потребуется разбудить пару начальственных шишек до того, как затрещат их будильники, будьте уверены: я это сделаю не задумываясь. Ясно, док?
    – Ясно.
    Несмотря на согласованный план, подгонять Дэвида сновидец не рискнул, уж больно это потерянное состояние напоминало обыкновенный шок. Не слишком глубокий, но всё же требующий аккуратности, и потому добрых десять минут они молча сидели рядом. Док, ссутулившись, разглядывал сложенные на коленях руки, Кевин бездумно сверлил взглядом стену напротив. Искусственный восход по-прежнему оставался тусклым пыльно-серым маревом, достигающим лишь изножья кровати. В сочетании с излучаемым телом хирурга сонным теплом он делал обстановку самой что ни на есть умиротворяющей.
    Кевин уже задумался о том, что было бы неплохо встряхнуться и начать действовать, иначе из-за недостатка сна он отключится прямо здесь, когда его мысли перебил тихий голос Дэвида:
    – Это было больно?
    – Что? – Сновидец удивлённо моргнул.
    – Ваши татуировки. Методика нанесения явно не земная, у нас не умеют класть светлые тона так ровно. Больно было набивать?
    Кевин проследил за взглядом Ижи, медленно скользящим по его руке до плеча, где рыже-голубая лоза рисунка ныряла под рукав.
    – Не знаю, док. Это канисидская штука, часть культуры сновидцев, поэтому их набивают во сне. – Чуть помедлив, Кевин пожал плечами и добавил: – Чесалась потом всем чертям на зависть, недели две. Да и сейчас после сессий зудит.
    – Видимо, какой-то ингредиент в краске является раздражителем для человеческой физиологии. Аллергическая реакция, её можно снять медикаментозными средствами. Если я…
    Врачебный энтузиазм Ижи Кевину понравился, но время было неподходящим, да и тема не из тех, которые он любил обсуждать с посторонними. Потому, подняв руку, сновидец мягко и решительно прервал Дэвида:
    – Ловлю вас на слове док, но наскальной живописью на моей шкуре мы можем заняться и позже. Давайте лучше разбираться с вашими делами.
    Хирург смущённо и даже виновато кивнул и принялся сползать с постели. Рассудив, что бодрствующего Ижи вполне можно оставить на несколько минут одного, Кевин вернулся в свою комнату: переодеться, отправить пару сообщений и опять сунуть голову под холодную воду. Разобравшись с программой минимум, сновидец призадумался над спрятанной во внутреннем кармане сумки заначкой. Он устал, перенервничал, за минувшие тридцать часов не проспал и двух, а впереди маячила перспектива долгого рабочего дня. С другой стороны, энергетики плохо дружили с его физиологией; сутки бодрствования и ясных мыслей шли в комплекте с последующими сутками кошмаров и адского похмелья.
    Кевин взвесил все «за» и «против» и полез за таблеткой. Он знал, что первая реакция скорее психосоматическая, чем физиологическая, но легче стало почти сразу. Отпустила грызшая мышцы усталость, голова тоже прояснилась. В ожидании Дэвида меряя комнату шагами, сновидец принялся размышлять, складывать части головоломки друг с другом – до тех пор, пока два кусочка не сошлись с отчётливым щелчком. Он даже замер на полушаге, побоявшись спугнуть мысль. Посмотрел на получившуюся логическую цепочку с одной стороны, с другой, примерил ещё парочку звеньев… Собранная на живую нитку ничем не подкреплённых догадок, идея походила на монстра Франкенштейна, но её способность объяснить большую часть событий заворожила Кевина.
    Он ещё раз прошёлся по своим умозаключениям, запоминая их и проверяя на ошибки. Но ошибок, равно как и подтверждений, сновидец не нашёл – чего хватило для принятия новой рабочей гипотезы, устраивающей его куда больше варианта с ПТСР.
    Когда Дэвид позвонил в его дверь, Кевина уже откровенно потряхивало от желания проверить свою догадку. По крайней мере, хотелось думать, что это именно дрожь предвкушения, а не трусоватый приступ паники – тот же звонок несколько часов назад едва не стоил ему дырки в голове. Трудно было винить организм, взвинченный адреналином и подкормленный стимулятором, за подобную реакцию; но, вытирая вспотевшие ладони о штаны, Кевин злился на себя.
    Дэвид – в той же нелепой одежде, что и вчера, и даже с халатом на плечах – неуверенно улыбнулся в ответ на кивок. У Кевина руки зачесались похлопать хирурга по плечу либо отвесить дружеский подзатыльник; что угодно, лишь бы убрать из его глаз взгляд побитой собаки. Слишком свежи были воспоминания о собранном, деятельном профессионале из сна… образе, подходящем Дэвиду куда больше перепуганного параноика.
    Но Кевин ограничился словами:
    – К семи начальство ждёт нас в офисе службы безопасности. Времени ещё достаточно, так что можем пройтись пешком. Не возражаете?
    – Как скажете…
    Дэвид коротко дёрнул плечом и снова уставился в пол. С трудом подавляя желание закатить глаза – сколько можно-то, на самом деле! – Кевин сменил тему:
    – Слушайте, док… Дурацкий вопрос: вам в последнее время не приходилось возиться с чем-нибудь, что напоминало бы морскую гальку, только мягкую на ощупь? Пара дюймов длиной, дюйм в диаметре, чёрного цвета.
    – Похоже на контейнер для биосреды, которую используют при тестировании лекарств. Моделирование реакций крови. – В голосе хирурга послышалось откровенное удивление: – А почему вы спрашиваете?
    – В вашем сне было чертовски много этих штук. Я подумал, что они могут что-то для вас значить.
    – Вряд ли. Мы постоянно ими пользуемся, это рядовое лабораторное оборудование…
    На лице Дэвида словно бы зажглась лампочка «Ушёл в раздумья», что заставило Кевина во второй раз за последнюю четверть часа взять охотничью стойку. Он даже шагать постарался как можно тише, лишь бы не спугнуть зацепку, которую ему мог дать Ижи.
    Они успели покинуть жилую зону, по галерее обогнуть восточную часть гидропонного сада, миновать химическую и компьютерную лаборатории, прежде чем в сером коридоре, ведущем к офису службы безопасности, Дэвид заговорил вновь:
    – На базе сейчас ведётся четыре исследования, в которых задействовано подобное оборудование. В одном из них я участвую как внешний контролёр, ещё одно возглавляю.
    – Чем вы занимаетесь? Чем-то опасным? – Заметив сомнение во взгляде Ижи, Кевин тут же добавил: – Не волнуйтесь, док, у меня есть все необходимые допуски.
    – Я не изобретаю биологическое оружие, если вы спрашиваете об этом. – Хорошо заметный в свете ламп румянец жизнерадостно раскрасил бледное лицо хирурга. – Моя команда ведёт разработки полностью синтетической донорской крови. Все предыдущие исследования базировались на биоматериале животного происхождения, мы же хотим создать автономное производство. Работа ещё далека от завершения, возможно, потребуются годы, чтобы получить удовлетворительный результат, но в конце позапрошлого месяца мы сделали неплохой скачок.
    – Кто-нибудь, кроме ваших коллег и начальства, в курсе недавнего успеха?
    – Лично я ни с кем посторонним этот вопрос не обсуждал, но знаю, что в научном мире ходят кое-какие слухи о нашей работе. Такие масштабные изыскания невозможно провести в одной-единственной лаборатории, вместе с нами работают ещё четыре исследовательские группы Корпорации.
    – И вы всеми ими руководите?
    – Скорее координирую. Мы разделили работу на независимые сектора и раз в пару недель обмениваемся результатами.
    – Но прорыв был совершён именно вашей группой?
    – Да.
    Кевин серьёзно кивнул, мысленно дописывая к своей логической цепочке новую пару звеньев – чертовски удачно вставших на место ещё не объяснённых лакун. Вдобавок он с затаённой гордостью отметил, что короткий разговор пошёл Дэвиду на пользу. Рассказывая о своей работе, док отвлёкся от невесёлых мыслей и показал себя таким, каким и должен был быть в нормальном состоянии: спокойным трезвомыслящим человеком науки. Несколько увлечённым, судя по загоревшимся глазам, и Кевину это даже понравилось.
    Но на продолжение банально не хватило времени: впереди уже показались широкие двустворчатые двери управления собственной безопасности. Часы на руке Кевина просигналили семь, и схожий писк донёсся со стороны Дэвида. Сновидец улыбнулся совпадению: он и не обратил внимания, что док тоже пользуется старенькой механикой.
    Миновав холл, где за традиционной партией в покер коротала время группа быстрого реагирования, Кевин вышел в новый коридор. Офис начальника, как и полагалось, находился в самом конце, перпендикулярно остальным. Сновидец легонько не столько даже стукнул, сколько мазнул костяшками по двери, и тут же провёл рукой перед сенсором. Замок по биоданным распознал допущенного посетителя и гостеприимно моргнул зелёным.
    За столом в офисе сидели двое. Мистера Лероя, начальника станции, Кевин встречал днём ранее, соответственно второй – начинающий седеть мужчина в форме, с суровым и сосредоточенным лицом отставного офицера – должен был быть начальником службы безопасности. Человека на этой должности сновидец не ожидал; он вообще привык, что хотя бы одну из главных ролей на базе играет канисид из Данов, но здесь гамма Химеры здорово отличалась от прочих филиалов Корпорации.
    – Мистер Янг, доктор Ижи.
    Лерой указал на пару свободных стульев у противоположного края стола. Кевин тяжело плюхнулся на первый, Дэвид нерешительно устроился на самом краешке второго. В присутствии большого начальства док ещё заметнее стушевался, и неуверенность была не единственным симптомом. Кевин мог поклясться, что у хирурга тряслись руки.
    После короткого обмена приветствиями (службист представился как полковник Натан Джойс, чем подтвердил догадку об армейском прошлом), три заинтересованных взгляда уставились на сновидца. Дэвид был испуган, полковник напряжён, а на лице Лероя читалось желание как можно быстрее разобраться с внештатной ситуацией.
    – Полагаю, вы в курсе причин моего нахождения на базе…
    Он не успел закончить с вступлением, как его тут же перебил полковник:
    – Ближе к делу, мистер Янг. Без вводных.
    Кевин тихо хмыкнул: деловой настрой Джойса ему понравился.
    – Ладно, без вводных. Я полагаю, что проблемы доктора Ижи созданы искусственно и с определённым умыслом. Я не могу сказать, является ли конечной целью сам Дэвид, его исследования или у злоумышленника более глобальные намерения, но более чем уверен в криминальной сути произошедшего… и происходящего.
    Канцелярит звучал громоздко и чуждо, но Кевин намеренно выбрал такие формулировки. Он не готов был тратить время, упрашивая чужих начальников помочь, поэтому заговорил на их языке. Жутко неудобном, однако придающим словам двадцатисемилетнего сновидца весомости в глазах окружающих бюрократов.
    Впрочем, у него в запасе были и менее дружелюбные аргументы.
    – У вас есть доказательства?
    – Моё профессиональное мнение. И ещё это.
    Пока Лерой и Джойс разглядывали пистолет, Кевин вкратце пересказал им события минувшей ночи. Дэвид с каждой произнесённой фразой всё сильнее и сильнее мрачнел, в итоге болезненно зажавшись и уставившись в пол. Кевину хотелось заорать: «Эй, док, это не твоя вина!», – в то время как нацеленный на Ижи острый взгляд полковника утверждал обратное.
    – И вы уверены, что всё случившееся – результат постороннего вмешательства? Не поймите меня неправильно, мистер Янг, – Лерой нервно потёр переносицу и тоже покосился на хирурга, – но рядом с вами сидит человек, который пытался вас убить. Однако вы утверждаете, что доктор Ижи не в ответе за свои поступки. Это немного… сложно.
    – Ничего сложного, если оценивать произошедшее с моей позиции. На базе есть злоумышленник, и я собираюсь его найти, – Кевин сам удивился тому, как его мелко тлевшее раздражение вдруг вспыхнуло едва сдерживаемым гневом: – Мистер Лерой, я не за разрешениями пришёл и не для отчёта. Мне нужна информация от внутренней охраны. Собственно, все мои дела даже не к вам, а к полковнику Джойсу.
    На широком заспанном лице Лероя отразилось нечто, напоминающее детскую обиду, но воли чувствам он не дал. А вот вояка закусил удила. Опробовав на Кевине патентованный сержантский взгляд, полковник недовольно отчеканил:
    – Сынок, здесь я отвечаю за безопасность. С твоих слов выходит, что доктор, пусть и не по собственной воле, представляет угрозу для персонала. Будет лучше, если мы займёмся своей работой и обеспечим профессиональную охрану, а ты займёшься своей.
    Вот теперь на Дэвида было страшно даже смотреть. Весь сжавшийся, напряжённый, с глазами такими же дикими, как и ночью. Только если тогда за чернотой расширенных до предела зрачков читалась пустота лунатика, сейчас в них плескался ужас.
    Кевин сжал кулаки и мысленно чертыхнулся. Он не для того приводил Дэвида в чувство, чтобы какой-то твердолобый солдатик с указами вместо мозгов испортил ему всю работу!
    – Слушайте, Джойс, – Кевин подался вперёд и оскалился широким, практически канисидским оскалом, – возможно, вы не поняли, но в этом деле вы пляшете под мою дудку, а не наоборот. Если я решил, что док не опасен – а я уже так решил – то в своих казематах вы его увидите, только если мне захочется поменять мнение.
    – Сынок…
    С выражением лица полковник справился, даже не побледнел, а вот вздувшаяся на шее жила выдала его с потрохами. Кевин почувствовал злорадное удовлетворение.
    – Это приказ, полковник. И прежде, чем вы взорвётесь: я имею право отдавать вам приказы. Видите эту нашивку? – Не отрывая взгляда от глаз Джойса, Кевин щёлкнул пальцами по нагрудному карману своей форменной рубашки. – Видите, что на ней нет звания? Это не потому, что Даны не знали, куда приткнуть сновидцев, и записали нас рядовыми гражданскими консультантами. Это потому, что перед нами прогибается даже внутренняя безопасность. Доступно?
    В наступившей тишине Кевин медленно обвёл начальство взглядом. Полузабытого Лероя трясло в унисон с доком, лицо Джойса по отсутствию выражения могло поспорить с выключенным монитором. Предсказуемая реакция на выволочку, полученную от сопляка вдвое младше. На миг сновидец задумался, а стоило ли вот так поспешно наживать себе врага… но разобрать свои ошибки он мог и позже.
    – Если вы не уверены в моих полномочиях, – продолжил Кевин лишь самую малость дружелюбнее, – я могу связаться со своим начальником, и на ближайшем семейном ужине – или что там у щенов принято – он ещё раз обсудит с вашим руководством условия совместной работы. Но я сомневаюсь, что Даны сочтут эту заминку оправданной. Мы тут с вами о человеческой жизни говорим и о безопасности всей базы.
    Полковник проглотил и это.
    – Что вам нужно… мистер Янг?
    – Записи с камер наблюдения и логи посещений: я хочу знать, был ли кто посторонний в комнате доктора Ижи за последние, – Кевин чуть помедлил, вспоминая самый первый разговор с Дэвидом, – две недели. Так же – кому принадлежит или принадлежал этот пистолет. Список новых сотрудников базы за год. Отчёты психологов. Если вас недавно проверяли сновидцы – их отчёты тоже. Прогоните всё через аналитику, но мне нужны и результаты, и источники.
    Кевин мысленно пробежался по списку требований, проверяя, не упустил ли чего-нибудь важное. Он хотел собрать всю доступную информацию; дар проникновения в чужие сны в обычной жизни превращался в феноменальную интуицию. Зачастую Кевин видел связи там, где объяснить их с точки зрения логики можно было только путём многочасовых кропотливых разбирательств. Но эта интуиция требовала материалов и топлива: информации. Кевин собирался свалить в одну кучу сны Дэвида и данные Джойса и посмотреть, на чём завоет его внутренняя сирена.
    Уточнив, когда он получит необходимые записи, Кевин быстро свернул беседу. Он не видел смысла тратить время на ритуальные любезности, да и полковник с Лероем явно рады были избавиться от нахального сновидца. Дэвид же покорно шёл туда, куда его тянули. Выглядело это не очень здорово, и наедине с Ижи Кевин заставил себя переключиться с профессионального на дружеский тон:
    – У нас есть полчаса, прежде чем аналитики соберут информацию. Как смотрите на завтрак, док? Лично я голоден как стая уличных собак.
    – Было бы неплохо.
    По едва наметившейся улыбке Кевин понял, что он на правильном пути. К улыбке вскоре добавились любопытные взгляды, и хотя ощущать их на себе было почти щекотно, сновидец терпел добрых три минуты. Прежде чем засмеяться и подмигнуть Дэвиду:
    – Знаю, знаю, в такие моменты мне всегда жмут доспехи.
    Лёгкое недоумение на лице хирурга быстро сменилось понимающей усмешкой. На редкость широкой – Кевин даже засомневался, а видел ли он раньше Ижи таким довольным.
    – И кто тогда в этой метафоре дракон: мистер Лерой или полковник Джойс?
    – Полковник, разумеется. – Кевин ехидно хохотнул: – Ваше начальство тянет разве что на несчастного папашу-короля.
    – Чья дочка – это я?
    Кевин почему-то не ожидал, что Ижи продолжит метафору – Дэвид не походил на любителя двусмысленных шуточек – но в голосе хирурга по-прежнему звучало веселье. Та лёгкость, с которой док расслабился в его присутствии, льстила Кевину и одновременно приводила в замешательство.
    – Надеюсь, вас не обидит, что в данном случае я ограничусь половиной царства? В моём вкусе чуть более женственные принцессы.
    Они посмотрели друг на друга. Ижи с прежней широкой улыбкой, Кевин с дружелюбным оскалом в пол-лица... и рассмеялись. В пустом коридоре громкий смех прозвучал странно, будто бы искусственно, и сновидец был уверен, что хохот Дэвида самую малость отдаёт истерикой. Но если не думать об этом – не прислушиваться – то можно было поверить в благополучный исход событий.
    Они нащупали хвост тайны, гораздо большей, нежели личные проблемы одного талантливого врача. Они подняли на уши половину базы, заставляя собирать необходимую им информацию. Они знали, зачем и где копать, чтобы докопаться до правды.
    В словаре Кевина это числилось как чертовски хороший результат для суток работы.
    В полупустой по столь раннему часу столовой они довольствовались крепким горьким кофе и вчерашними бутербродами. Дэвид на свою тарелку смотрел с плохо скрываемым сомнением, Кевин, наоборот, вполголоса урчал от удовольствия. Сочетание кофеина и принятого ранее стимулятора заставляло сновидца ёрзать и разве что не подпрыгивать на стуле. Кевин знал, что единственным лекарством от неспособности и пару минут посидеть ровно было занятие делом, но делу требовалась информация от Джойса.
    Когда наручный комм пискнул, оповещая о полученном сообщении, Кевин на радостях чуть не свернул пустую кружку. Расчистив стол между собой и Дэвидом (полная хлебных крошек тарелка была бесцеремонно упрятана под стул), он развернул экран голо-интерфейса. Однако вопреки ожиданиям, холодные тёмно-синие буквы выдали не список файлов, а всего два слова.
    – Что значит «Нас взломали»?!
    В первое мгновение голос аналитика на противоположном конце линии дрогнул, срываясь в фальцет:
    – М-мистер Янг… мистер Янг, отсутствует половина данных за прошлый месяц, практически не осталось записей из жилых секторов и лабораторий – как непосредственных, так и архивных. Диски по несколько раз перезаписаны белым шумом, так что информация уничтожена на физическом уровне. Нам просто не с чем работать!
    – Чёрт возьми! – В раздражении Кевин стукнул кулаком по столешнице, едва не отправив в полёт вторую кружку. – Хоть что-то вы вытащить сможете? Кто это сделал, когда?
    – Мы пытаемся. Уже ясно, что атака шла изнутри, защитные системы отключили, а не взломали. Ориентировочное время первого проникновения – четыре тридцать сегодняшнего утра.
    …примерно через час после того, как Дэвид с пистолетом в руке постучал в комнату Кевина.
    – Чьи пароли использовали?
    – Почти всего руководящего состава базы. Медики, научный департамент, администрация, служба безопасности… Масштаб говорит о том, что это заранее спланированная операция.
    – Или кто-то чертовски перепугался… Копайте дальше, я свяжусь с вами через два часа.
    Выключив комм, Кевин некоторое время бессмысленно таращился на столешницу. Уложить в голове новую расстановку сил: что их отрезали от информации, у противника полный доступ к архивам (и черти знают, каким ещё системам!), никому нельзя доверять – было сложно. Впервые за сутки Кевин не ощутил той уверенности, которую привык демонстрировать окружающим. Ровно после того, как он с разбегу – собственными руками! – взвалил на себя все обязанности по этому делу.
    – Не на это я рассчитывал, – сновидец облизнулся, ощутив солоноватый привкус крови на прикушенной губе. – Боюсь, такие фокусы мне не по зубам.
    – Кевин?
    И опять Ижи его удивил. Вместо естественной, предсказуемой паники неуверенность, смешанная с… кажется, и вовсе с упрямой решительностью.
    – Я не раскручу это дело, Дэйв. У меня ни опыта не хватит, ни мозгов. Я сновидец, а не чёртов телепат! Одной интуиции на расследование не хватит.
    Дэвид промолчал, только напряжённо сузились глаза, которые Кевин уже привык видеть расширенными от страха. Вместо того чтобы поддержать сновидца в его внезапном приступе неуверенности, хирург поднялся из-за стола и на удивление просто произнёс:
    – Пойдёмте. У нас был определённый план действий, стоит его придерживаться. Вряд ли у кого-то сейчас найдутся идеи получше.
    – По одному делу за раз, да, док? – Кевин был уверен, что его кривая усмешка напоминает собачий оскал. – Это ваше предписание?
    – Это мой единственный способ не застревать в подобных ситуациях. Только вы сейчас можете разобраться с произошедшим – просто потому, что вы посторонний на базе. Меньшее, что я обязан сделать, это не дать вам удариться в панику.
    Перед глазами Кевина сами собой всплыли фрагменты личного дела Ижи. Вот теперь не трудно было поверить, что посреди атаки этот парень мог сохранить ясную голову: рациональность Дэвида включалась тогда, когда отключались остальные. И вполне объяснимо, что последние сутки он вёл себя как перепуганный подросток: ведь рядом маячил надёжный, непоколебимый профессионал-сновидец. Но стоило испугаться Кевину, как вместо зашуганного параноика появился в своё время не побоявшийся открытого космоса армейский хирург.
    Эта метаморфоза чертовски напоминала сон Дэвида.
    – Вы правы, док. Вы очень, очень правы. Тогда за работу: одно дело за один раз.
    В качестве рабочей площадки Кевин выбрал свою комнату. Устроив Дэвида на низком диванчике, сам он забрался в единственное кресло, которое передвинул к окну. Это давало возможность одновременно следить за пациентом и видеть вход в комнату.
Кевин снял часы и коммуникатор, завёл оба будильника и положил их на журнальный столик. Рядом легли несколько листов чистой бумаги и карандаш. Их сновидец прихватил с собой заранее, одолжив в комнате Дэвида.
    – Смотрите, док, сейчас всё будет несколько по-другому. Во-первых, мне надо вас усыпить; если не станете сопротивляться, то проблем не возникнет. Во-вторых, у нас мало времени: я вмешаюсь как только смогу достучаться до вас. Не бойтесь этого и тоже не сопротивляйтесь. В-третьих, сразу по пробуждению вы должны записать свой сон. Подробно, со всеми деталями, какие только придут на ум. Это единственный способ расшифровать добытую информацию.
    – А разве вы сами не увидите?..
    – Сновидец работает с образами. Я могу указать, где копать, но что там выкопается… Мы сейчас говорим о вашей памяти, док, о том, что происходило только с вами. Это единственный архив данных, до которых не смог добраться наш хакер, да и никто не сможет.
    – Понятно. – Дэвид кивнул, и хотя движение вышло дёрганным, голос его прозвучал решительно: – Что я должен делать?
    – Ничего. Расслабьтесь и постарайтесь думать о чём-нибудь приятном.
    – Хитрая задачка.
    С невесёлым смешком Кевин указал Ижи на диванную подушку.
    Первая часть плана была самой простой. Дождавшись, когда Дэвид перестанет ёрзать и задышит спокойно и размеренно, Кевин мысленно потянулся к своему коридору. Дар отозвался мгновенно, возникшие перед сновидцем стены тут же ощерились открытыми дверьми. Время на станции подходило к половине девятого, и спящих оставалось не так уж и много.
    Пару сотен ярдов спустя Кевин оказался у знакомой деревянной двери. Пустая комната за ней мало чем отличалась от десятков таких же комнат, видимых сквозь открытые проёмы. Небольшое квадратное помещение в дюжину футов шириной, с высокими стенами и скучным гладким потолком – идеальный куб то ли из старомодного бетона, то ли из серого строительного пластика. На ощупь стены были тёплыми и сухими, как кожа толком не проснувшегося человека.
    Обойдя комнату, Кевин заметил, что на стенах сохранился отпечаток проблем Ижи: длинные ветвистые трещины тянулись от пола до потолка. Там, где линии разломов сходились слишком близко, отсутствовали кусочки стенного покрытия и из прорех сыпался мелкий белый песок. В углах скопились лохматые клоки грязи. Неприятный запах нежилого, заброшенного помещения чувствовался далеко не при каждом вдохе, но когда Кевин его улавливал, у него тут же начинали слезиться глаза и отчаянно чесался кончик носа.
    Плохие, опасные симптомы. Сновидец надеялся, что у него ещё будут время и возможность разобраться с их причиной.
    А пока он вернулся в коридор, нашёл неудобную латунную ручку и с усилием потянул дверь. Тяжёлое дерево сдвинулось не сразу, но когда Кевин второй ладонью упёрся в косяк, сопротивление заметно ослабло. Пару секунд спустя язычок с громким щелчком скользнул в паз.
    После этого следовало немного подождать, дать искусственному сну закрепиться и уложить события в привычное русло. Свободное время сновидец потратил на то, чтобы написать короткую весточку своему учителю и начальнику. У Кашши хватало власти, чтобы запустить серьёзное расследование, да и Кевину было спокойней, пока его спину прикрывал один из высокопоставленных Данов.
    Другое дело, что его весточка могла и не дойти: их противник сумел взломать архивы, отследить коммуникации базы не сложнее. С третьей стороны, не знай неведомый хакер, что против него играет сновидец, не попытался бы убрать Кевина. Так что новыми рисками письмо ему не грозило.
    Ткнув на планшете кнопку отправки, Кевин шумно выдохнул и зажмурился. Вся подготовка завершена, оставалось действовать по обстоятельствам.
    Первым его насторожило то, что за дверью обнаружился не прежний лазарет, а непроницаемая тьма. Кевин замялся; то ли Дэвиду ещё ничего не успело присниться, то ли изменился сюжет кошмара (и тогда темнота – его часть), то ли дела приняли совсем скверный оборот. В своём промежуточном положении: уже внутри сна, но всё равно снаружи по отношению к его событиям – Кевин не мог получить новую информацию. Вариантов решения, как всегда, было два. Либо отступить и попытаться разобраться с проблемой в реальном мире, либо закусить удила и рвануть вперёд.
    Кевин никогда не считал себя дальновидным человеком, зато был прекрасно осведомлён о своей импульсивности. Иногда она мешала, иногда помогала, но всегда чертовски экономила время.
    Задержав дыхание – невольно, на рефлексах – сновидец шагнул в оказавшуюся вязкой темноту. По ту сторону его ждала вторая странность этой вопиюще неправильной сессии.
    Кевин не почувствовал, как и когда отключился, но приход в сознание запомнил во всех подробностях. Ощущения возвращались по одному: звуки, запахи, затем осязание. Произносимые над головой слова казались полной тарабарщиной, но минуту спустя сновидец уловил несколько медицинских терминов. Остальное он щедро зачислил в латинскую абракадабру. Следом почувствовался холод. Ледяной сквозняк гулял где-то поверху, цепляя голую кожу, из чего Кевин сделал два вывода: он лежит на чём-то относительно низком, и на нём нет рубашки. Добавить к этому резкий запах анестетика, который сновидец хорошо помнил по своему активному детству, немного логики… ясная картина нарисовалась прежде, чем Кевин полностью разлепил глаза.
    – Чёрт возьми, док! Это что, уже что-то личное?!
    Он упёрся ладонями в операционный стол и попытался подняться, но несколько пар крепких рук надёжно прижали его к поверхности. Откуда-то сбоку донёсся уверенно-усталый голос Ижи:
    – Легче, друг мой, легче. Мы всего лишь хотим вам помочь.
    – Вообще-то это моя работа. – Поняв, что, если потребуется, его скрутят количеством, Кевин предпочёл не тратить силы понапрасну. Он расслабился и позволил давлению на спине ослабнуть. Но тут же вскинулся, почувствовав, как что-то холодное и твёрдое прижалось к плечу: – Эй-эй-эй, док! Чем вы там собрались меня накачать?!
    – Обыкновенный наркоз. Не волнуйтесь, мы проверили, аллергии у…
    – Какой к чёрту наркоз?! Дэйв, очнитесь, это же сон! А я тот самый парень, который помогает вам с этим сном разбираться!
    – Сон?..
    В этот раз Кевина никто не удерживал, и он сел на краю стола, потёр глаза кулаками и огляделся. Зрение ещё плыло, но и так было видно, что Дэвид потихоньку осмысляет своё положение. Прежде огромная общая палата сжалась до небольшой операционной, а толпившийся рядом персонал отступил и растворился у самых стен. Вскоре они с Ижи остались наедине.
    – Вспомнили, док?
    – Д-да… кажется, да. – Дэвид неуверенно почесал лоб, едва не стукнув себя зажатым в руке инъектором. – Простите, я ничего не помнил про сон…
    – Это нормально, не переживайте. А теперь дайте-ка осмотреться, я должен понять, что тут отвечает за заблокированные участки памяти.
    Легко спрыгнув со стола, Кевин поёжился: в одних штанах было холодно. Он собрался поискать себе какую-нибудь футболку (на худой конец, «нашаманить» её), но искать оказалось негде. Всей обстановки в комнате были только операционный стол, стойка с оборудованием и низкий трёхногий табурет. Это наводило на нехорошие подозрения.
    – Док… – Кевин обошёл вокруг стола и с подозрением посмотрел на Ижи, – что вы собирались делать до того, как я вас спугнул?
    – Операцию, – на автомате ответил Дэвид. Судя по тому, как знакомо распахнулись глаза хирурга, ответ удивил его самого.
    – Какую именно?
    – Не помню… Кажется, я должен был что-то вырезать… удалить.
    Кевин невольно поёжился. Ему и так было крайне неуютно полуголым, а перспектива лишиться какой-нибудь части тела (пускай и не по-настоящему) прогнала по спине целый табун мурашек. Не то, чтобы он не доверял Ижи как врачу… но самоощущение сигналило, что у него все запчасти на месте.
    Пока Кевин повторял, что хватит им и одного паникёра на сон, Дэвид подошёл к торцу стола и взял в руки висевшую на нём распечатку. Она напоминала медицинские карты, какими их изображали в фильмах полувековой давности, и сновидец мысленно похвалил Ижи за находчивость.
    – Осколочное ранение… посторонний объект… открытая операция… – хирург сразу же принялся бормотать себе под нос выдержки из записей. – Согласно направлению, я должен был удалить осколок из трапециевидной мышцы. Здесь, – заметив недоуменный взгляд Кевина, Дэвид похлопал себя по плечу, прямо над левой лопаткой.
    Сновидец повторил жест Ижи, одновременно вывернув шею, но не нашёл никаких «посторонних объектов».
    – Не похоже, что бы мне действительно требовалась ваша помощь, док. Да и чувствую я себя абсолютно здоровым.
    – Дайте взглянуть.
    Кевин послушно повернулся к Ижи спиной и опустил руки по швам. Несколько секунд Дэвид изучал его разукрашенную шкуру, а затем сделал что-то, что заставило сновидца подпрыгнуть и зарычать от боли. Док тут же отдёрнул ладонь, но всё равно Кевину показалось, будто бы ему прямо в позвоночник воткнули раскалённый прут.
    – Чёрт!.. Это больно!
    – Простите. Но тут действительно что-то есть.
    – Что?! – голос Кевина мигом подскочил на добрую октаву.
    – Без сканирования я не могу сказать, естественное ли это образование или инородный объект. Расположен слева от шестого грудного позвонка. Овальной формы, чуть больше двух дюймов длиной и порядка дюйма в диаметре. Кажется, не слишком твёрдый.
    – Тогда я скажу, что это: точно такие же штуки вы всю ночь выковыривали из своих пациентов! Честное слово, знай я обо всём происходящем чуть меньше, решил бы, что вы невзлюбили меня с первого взгляда. – Оставив попытки разглядеть непрошенный «подарочек», Кевин потёр лицо и обратно вскарабкался на операционный стол. – Слушайте, док, как мне ни противно просить, но вам придётся вырезать эту дрянь. Вырезать и хорошенько изучить. Судя по тому, что иных констант в ваших кошмарах не наблюдается, информация спрятана здесь.
    – Вы уверены?
    – Уверен. Дэйв, я не мазохист, и если бы можно было обойтись без моего потрошения, мы бы обошлись. Но ваше подсознание оказалось чертовски изобретательным, запрятав ответ туда, куда я сам не могу добраться. Придётся вам это сделать за меня. Сможете?
    – Постараюсь. Сама по себе такая операция не слишком сложная, но оборудование… – Отвернувшись к стойке, Дэвид принялся копаться в небольших пластиковых контейнерах. На движения хирурга их содержимое отвечало пугающим металлическим звоном. – Такими инструментами людей резали век назад, не меньше. Сталь! Даже не лазер. И я не вижу здесь никаких антисептиков.
    – Заражение крови – последнее, что меня сейчас волнует, мы быстрее выберемся отсюда. Что с анестезией?
    – Хлороформ, – без особого веселья Дэвид продемонстрировал небольшой жестяной баллончик, – это же вообще древность! Как анестетик его перестали использовать ещё…
    – Я понял вас, док. Придётся вам резать по живому, надолго отключаться мне сейчас не стоит. К тому же я не знаю, как ваша допотопная химия подружится с моей сновидческой физиологией, да ещё в чужом сне.
    – Это варварство!
    – А у вас есть другие предложения?
    Дэвид собрался было возразить, но не нашёл слов и молча всплеснул руками. Кевин в ответ дёрнул плечом, от чего позвоночник вновь полыхнул болью. В этот момент как никогда от души помянулась зависимость ощущений сновидцев от осведомлённости спящих. Пока Ижи не замечал эту чёртову шишку на спине Кевина, Кевин её не чувствовал. Но стоило хирургу вбить себе в голову, что это что-то болезненное, даже опасное… ситуация ухудшилась кардинально.
    – Не тяните, док. Слушайте, я не уверен, что буду в состоянии шевелиться после… всего этого, так что вот вам план действий: вы меня потрошите, как можно подробнее разбираетесь с выковырянной дрянью и запоминаете всё найденное. А лучше записываете. – Откинувшись и полуобернувшись, Кевин вытащил из-под стола мгновение назад отсутствующие там листы бумаги и ручку. – После того, как вы закончите, я вытащу нас отсюда. По очереди. Если смогу… если не смогу, просто ждите. Я поставил будильник на половину одиннадцатого. Соотношение времени тут, конечно, не прямое, так что придётся немного потерпеть.
    Дэвид резко кивнул, взял бумагу и положил её на свободную полку. В следующее мгновение в руке хирурга уже холодно отсвечивал скальпель.
    – Ложитесь, – голос Ижи прозвучал неожиданно уверенно, даже жёстко, что странным образом гармонировало с его полуприказом. – И постарайтесь не дёргаться: я не хочу повредить нерв или рассечь мышцу.
    Сглотнув, Кевин облизал пересохшие губы и послушно улёгся; к холоду тут же добавилось неприятное давление жёсткого пластика. Сновидец попытался устроиться как можно комфортнее: опустил голову на сложенные руки, отвернулся от Дэвида и закрыл глаза – но почти сразу же его затылка коснулась горячая ладонь.
    – Смотрите на меня. Я должен видеть, что вы не потеряли сознание.
    – Ещё немного, док, и я решу, что вам это нравится. – Стиснув зубы, Кевин снова повернул голову. – Когда я успел вам так насолить?
    – А вот разговаривать не стоит. Поберегите силы.
    После этой фразы Кевин действительно заткнулся. Он побоялся, что его испуганный сарказм собьёт неизвестно откуда взявшуюся уверенность Дэвида.
    Ижи действовал медленно, не торопясь. Он согнулся над Кевином и осторожно, одной рукой принялся ощупывать кожу вокруг шишки. При этом прямо напротив носа сновидца оказалась вторая рука с зажатым в ней скальпелем. Кевин мог видеть собственное кривое отражение в крошечном лезвии, и оно пугало не меньше всей ситуации в целом.
    Не требовалось особо богатого воображения, чтобы представить, как этот клочок металла рассекает разукрашенную двуцветными полосами шкуру.
            (с) Миф, сентябрь'12 - январь'13

@темы: Стая, Сказки и истории, Вариация будущего

---

Бытобудни

    Как-то неожиданно вчера выбралась из института с "автоматом" по самому тяжелому экзамену в этой сессии. История была из серии "Ничего не предвещало", но что я, враг себе: спорить с преподавателем, когда он вдруг такие подарки делает? Тем паче, что на один вопрос в билете я бы точно полностью не ответила, лекцию эту проболела, а из ландавшица краткую справку выковыривать - высокая наука, не по моим зубам.
    Осталось два экзамена, уже попроще. По метрологии меня любят, да и вообще я лабы почти за всю группу делала - соответственно, кое с чем по ходу семестра разобралась. А на спектроскопии у нас преподаватель форменный долбодятел, сам предмет не знает ни на грош. Что он там у нас понаспршивает...

    Да, всё никак не поздороваюсь, несколько неприлично уже.  мисси, добро пожаловать и рада приветствовать!

    По делам творческим.
    Во-первых, я всё-таки притормаживаю с мобом. Когда-нибудь его доделаю, конечно, но не сейчас. Откровенно: не хватило дыхания. Я с миром "Вариации" живу с конца августа и уже несколько подустала от него. Главное - "большую" работу в виде "Синдрома" я за эти месяцы сделала - а остальное уже частности. Планов по "Стае" и "Пенелопе" до черта, так что это именно пауза, а не остановка.
    Завтра выкладываю вторую часть "Синдрома", через неделю - третью и на время прикрываю лавочку.
    Поскольку, во-вторых, я, кажется, разобралась, что делать с тем средиземноморским образом, о котором писала неделю назад.
    Правда, оно уже больше не про солнце и тишину, а про море... У меня есть идея, один из героев, начальный и конечный эпизоды, россыпь задумок посередине и хор-р-рошее фант.допущение. Из тех, с которыми я раньше никогда не работала, и потому мне особо интересно ввязаться в это дело.
    Немного смущает, что там идёт явная параллель с одной из линий "Синдрома" (оно опять про вылезание из ям), и что я никак не могу уловить визуалку по героям. То есть, по одному, Маргиру, у меня уже что-то есть, а вот со вторым пока что полная пустота, даже имя не подберу... Но ничего, судя по тому, как оно ладно складывается, это вопрос пары дней. Если всё пойдёт своим чередом, то вскоре возьмусь за черновик. Про объём даже боюсь задумываться, но точно не маленькая вещь. Скорее всего, несколько авторских. Хочу большую неторопливую камерную историю с двумя героями и практически без диалогов.

    Перечитываю "Отягощённых злом", думаю о том, насколько читатель является соавтором писателя. БНС в "Комментариях к пройденному" писал, что Демиург это Иисус... никогда за все те разы, что перечитывала, не видела этой линии. Мне казалось, что нечто большее?.. более отстранённое, наверное.
    С новой точки зрения исторические главы дневника читаются несколько по-другому.
    Думаю.

@темы: Нелюдские будни, Фанатствующее, Перо, тетрадь, пегас...

---

***

    Забавная штука - творчество. Тратишь кучу сил и нервов (про время просто молчу) для того, чтобы в итоге получить под зад. Либо потому, что не вышло, либо - когда вышло - потому, что никому не надо.
    Всякий раз, как заканчиваю крупную работу, возникает желание наплевать на все свои принципы и уйти в какой-нибудь фандом. Я от двадцатиминутных "походов налево" получаю фидбека в два раза больше, чем от трёхмесячной работы. Это правильно?
    Пост-текстовый мрачняк, одна шт. Докиньте сюда очередной размененный календарный рубеж, сессию и работу, которая накрыла смутные планы рвануть куда-нибудь отдохнуть на каникулах медным тазом. До мая меня в отпуск не пустят, а в мае новая сессия... то есть, в лучшем случае мне что-нибудь светит по лету.
    Жизнь прекрасна и удивительна. Не?

@темы: Гхыр!

---

"Синдром Сизифа", часть 1/3

    День рождения - хороший повод начать заканчивать без малого четырёхмесячную работу. Я так думаю
   

Авторское вступление

Немного нервничаю, честно говоря. Живу и работаю с этим текстом с сентября. Много экспериментов, много сомнений: фантастика вместо фэнтези, центральные мужские персонажи вместо привычных женских, работа с источниками, использование реального мира и реальных людей в качестве прототипов, по большому счёта первое серьёзное использование если не идеи, то темы как центрального ключа...
    И я абсолютно не знаю, сложилось ли оно всё, или нет. Могу? Не могу?
    Чёрт, я действительно нервничаю.

            Часть вторая
            Часть третья

Близким,
которым хватает сил и терпения
быть моими якорями.

Вариация будущего. Стая
Синдром Сизифа
(1/3)

    – Доктор Дэвид Ижи, хирург. Кевин Янг, сновидец.
    Вежливо улыбнувшись, Кевин пожал ладонь Ижи, и ответное рукопожатие оказалось неожиданно крепким.
    – Рад знакомству, док.
    – Приветствую в нашем скромном убежище… – хирург неуверенно запнулся. Кевин частенько слышал эти внезапные паузы; посторонних сбивала с толку носимая им форма службы безопасности, как и у любого гражданского консультанта лишённая знаков различия.

    – Кевин. Если уж мы собрались работать вместе, то обойдёмся без формальностей.
    – Замечательно. Тогда можете звать меня Дэйв… или «док».
    Быстрая полуусмешка, сопроводившая ответ, сновидца порадовала. Да и в целом парень начинал ему нравиться, что делу шло только в плюс: Кевин ненавидел по ночам копаться в мозгах тех, от кого его тошнило днём.
    – Вижу, что вы поладили, джентльмены, – полузабытый главный врач базы деликатно кашлянул, привлекая к себе внимание. – Тогда предоставлю вас друг другу. Дэвид, на остаток дня вы свободны, мистер Янг, вас я жду завтра утром. Хорошего вечера!
    Они распрощались легко и дружелюбно. Кевин обратил внимание, что между хирургом и его боссом довольно тёплые отношения, явно не ограничивающиеся профессиональными рамками. Впрочем, что-то подобное можно было предположить ещё тогда, когда Кашша только передал ему направление на гамму Химеры: редко кто из начальников сам по себе оказывался достаточно внимателен, чтобы вызвать сновидца заранее.
    Так что глава медслужбы, профессор Форд, Кевину тоже пришёлся по душе. Не так, как Ижи, но достаточно, чтобы не превращать ежедневные отчёты в пытку.
    – Ну что, устроить вам небольшую экскурсию, или вы уже бывали на нашей базе?
    А вот эта фраза Кевина насторожила. Нотка нервозности в голосе: едва уловимая, но он знал, к чему и когда прислушиваться, чтобы заметить её.
    – Нет, не был. И, док, не надо так переживать: я сновидец, а не телепат – у меня нет ни возможности, ни, откровенно говоря, желания копаться в ваших маленьких постыдных тайнах. Я всего лишь поотираюсь в парочке кошмаров, подтяну разболтавшиеся гайки… если вам так проще, воспринимайте меня как коллегу.
    Дэвид смущённо усмехнулся и абсолютно мальчишеским жестом взлохматил волосы на затылке.
    – Это настолько очевидно? Что я нервничаю.
    – Есть немного. Расслабьтесь, док, всё будет хорошо.
    – Вы говорите как образцовая медсестра.
    Теперь уже Кевин ответил смешком. Не смущённым, а довольным, но совпадение подчеркнуло изначальную лёгкость, обещавшую со временем перерасти во взаимную симпатию.
    Пока Дэвид вёл его, рассказывая обычную чушь из истории базы (по долгу службы Кевин побывал в таком количестве филиалов Корпорации, что на автомате пропускал туристическую болтовню мимо ушей), сновидец рассматривал своего пациента. Меньше всего Дэвид напоминал врача; случайно столкнувшись с ним, Кевин заподозрил бы физика или математика, на худой конец программиста. Но не медика. Все врачи по его опыту более или менее успешно делились на две категории: благообразные «профессора» с добрыми глазами и мягкими успокаивающими голосами (как, например, Форд), и хладнокровные профессионалы, чьей отличительной чертой был граничащий с цинизмом чернушный юмор.
    Дэвид не вписывался ни в одну из этих категорий, сколь бы Кевин ни пытался обкромсать первое впечатление до двух-трёх ключевых характеристик. Высокий (за шесть футов; сновидец не подходил к доку ближе, чем на пару шагов, дабы не задирать постоянно голову), костлявый парень лет тридцати с небольшим, то есть года на три-четыре старше самого Кевина. Короткие растрёпанные волосы невнятного серо-коричневого цвета, неожиданно яркие голубые глаза. Возраст сгладил свойственную таким ребятам подростковую неуклюжесть, но сохранил резкость в излишне широких жестах; разговаривая, Дэвид иллюстрировал каждую мысль, и движения его рук не ограничивались одними взмахами. С непривычки это даже завораживало.
    С другой стороны, как подобная гиперактивность сочеталась с профессией хирурга, Кевин не понимал: представить Дэвида за операционным столом было практически невозможно. Если бы сновидец собственными глазами не видел досьё Ижи, то и пытаться бы не стал. Однако досье существовало, и там чёрным по белому был пропечатан послужной список в милю длиной. До конца которого Кевин не добрался: споткнулся о пятый или шестой заковыристый, но определённо медицинский термин.
    И вот теперь человек, обладавший всеми этими транскрибированными с латыни навыками, нарисовался во плоти. Размахивая руками, не умолкая ни на мгновение и – да помогут все сновидческие тренировки! – чертовски нервничая.
    – Док.
    – Да?
    К удивлению Кевина, Дэвид отозвался сразу, словно бы оклик и не застал его на середине затянувшегося пассажа о достоинствах местных лабораторий. Сновидец мысленно добавил пункт «настороженность» в столбец с симптомами.
    – У вас шнурки развязались.
    Дэвид дёрнулся, словно от безобидного, но неожиданного удара током, и пару раз недоуменно моргнул. Повторять своё замечание Кевин не стал, его интересовали первые, чистые реакции. Взамен он с самой доброжелательной улыбкой кивнул и притормозил у стены, давая хирургу время зашнуровать действительно развязавшийся кроссовок.
    Кроссовки эти – поношенные, но вычищенные – в сочетании с неглаженными штанами цвети хаки, ослепительно-белым медицинским халатом и торчащим из-под пуловера воротником рыжей клетчатой рубашки, добавляли очков. Сновидцу было по душе, что Дэвид одновременно не кичился своей принадлежностью к высшему медицинскому сословию, но и не скатывался в небрежность. Чувствовались в его облике в правильных долях смешанные легкомыслие, самоирония – и ответственность.
    Тем удивительнее был факт, что Ижи потребовались услуги сновидца. Любопытство по поводу того, как подобный человек умудрился загонять себя до нерабочего состояния, уже не ограничивалось в Кевине профессиональным интересом. Ему хотелось помочь взвинченному доку.
    После того, как Дэвид разобрался со своей обувью (отнюдь не с первой попытки), Кевин сжалился над ними обоими и попросил сократить экскурсию до посещения столовой. Хирург с явным облегчением согласился, и пять минут, транспортёр и три коридора спустя сновидец унюхал восхитительный запах горячей пищи.
    Вообще-то он честно собирался пообедать, ничего кроме: межпланетный перелёт, три часа на шаттле, встреча с начальником базы – всё это не оставило и воспоминаний о съеденном в другой солнечной системе завтраке. Но трудно было не заметить, как Ижи, прежде лихорадочно-взбудораженный, вдруг намертво завис над своей тарелкой. Грустно умолкнув и всю активность сведя к разбору на составляющие до смешного скромной горстки салата.
    С нескрываемым удовольствием принюхавшись к собственному обеду, Кевин подумал, что в таком виде хирург напоминает школьницу на первом, неудачном свидании. Конечно, если бывают шести-с-хвостом-футовые школьницы несомненно мужского пола.
    – Слушайте, док… – начал Кевин несколько минут спустя, когда его тарелка опустела наполовину, – как я уже говорил, не в моих привычках лезть в чью-либо личную жизнь. Но если есть что-то, что поможет мне разобраться с вашими проблемами, поделитесь заранее. Вы и без меня знаете, что сны напрямую связаны с реальностью.
    – Не думаю, что действительно смогу быть вам полезен в этом вопросе. – Оторвавшись от возни в тарелке, Дэвид виновато покосился на сновидца. Для полноты образа он ещё и переносицу потёр согнутым пальцем. – Я вообще не понимаю, что и как случилось… и почему доктор Харви и профессор Форд посчитали таким уж необходимым пригласить специалиста именно вашего профиля.
    Что-то в этих словах зацепило внимание Кевина. Под благовидным предлогом похода за кофе взяв передышку, сновидец крепко задумался. Дело было не в тоне; голос Дэвида звучал напряжённо, то есть так же, как и раньше. Скорее, настораживали формулировки. Очень уж хитрые, цветастые… книжные. Нормальные люди так говорят только если заготовили ответ заранее. Ровно на тот случай, когда чей-нибудь любопытный нос сунется в их приватные дела.
    Для Кевина Дэвид с тем же успехом мог носить на груди светящуюся табличку «Я что-то скрываю и не хочу говорить об этом». Разница лишь в том, что поговорить хирург как раз хотел, но почему-то не мог.
    – Хорошо… – вполголоса пробормотал сновидец, возвращаясь за стол, – играем аккуратнее. По всем правилам.
    Кевин отставил пустой поднос и обеими руками обхватил чашку с кофе. По лицу хирурга неожиданно скользнула понимающая улыбка коллеги по клубу кофеиновых наркоманов.
    – Ладно, док. Почему бы нам не начать с простого? Расскажите, о чём именно ваши кошмары.
    – Даже не знаю… – беспокойные пальцы Ижи скользнули по лицу, зацепили нижнюю губу, зарылись в волосы на затылке, – я плохо запоминаю свои сны. Так, бессистемные обрывки…
    – Например?
    – Толпа… и, кажется, госпиталь. Какое-то медицинское учреждение.
    – Вам снится медчасть этой базы или нечто из вашего прошлого? Что-то абстрактное?
    – Думаю, что этой. Не уверен. – Дэвид нервно облизнулся и опустил взгляд. – Кевин, я действительно…
    – В ваших снах присутствует кто-нибудь из реальных людей? Кто-нибудь, к кому вы испытываете сильные чувства?
    – Нет!
    – Вы так уверены, док? Минуту назад кто-то сказал, что он не очень хорошо помнит детали.
    Кевин и не думал, что его маленький тест окажется столь эффективен. На хирурга было больно смотреть; и прежде встревоженный, теперь он разве что не дрожал. Веер кофейных брызг на белом пластике столешницы свидетельствовал даже о некотором перегибе со стороны сновидца.
    Молчание затягивалось. Поняв, что ответа он не дождётся, Кевин негромко фыркнул и отбарабанил по чашке сигнал «СОС» в кодировке древней морзянки. Дэвид не обратил на подсказку никакого внимания.
    – Ладно… чего вы боитесь, док?
    – Ничего.
    Ответ, как и предыдущие, был поспешен.
    – Так не бывает. Во-первых, вы врач, бывший армейский хирург, и повидали на своём веку достаточно всякого… запоминающегося; не в лучшем смысле слова. Во-вторых, вам снятся кошмары. Как по мне, так это страх.
    – Ничего… ничего конкретного, о чём бы я мог рассказать. Сны, они… к рассвету я не имею ни малейшего представления о том, почему вскочил посреди ночи.
    – Это паника? Ужас? Тревога? Чувства или мысли? Вы боитесь чего-то, что связано с вашей работой или жизнью на станции? Может быть, космоса?
    – Я не знаю, Кевин. Просто не знаю.
    Ни малейшего всплеска гнева или раздражения – и ни одной зацепки, если не считать таковыми намертво прилипший к тарелке взгляд и идеальным полукругом сгорбленную спину. Оценивая состояние Дэвида по отрицательной десятибалльной шкале, Кевин выставил всю дюжину.
    – Простите, док. – Похлопав по столешнице в паре дюймов от руки хирурга, Кевин виновато улыбнулся: – Я не хотел давить на вас, но это стандартная процедура. Надо было убедиться, что вам действительно нужна моя помощь.
    В глазах – вернее, во всём лице – разом выпрямившегося Дэвида отразилось настороженное удивление. И ещё какая-то эмоция, будто бы насильно заталкиваемая вглубь. Надежда?
    – Убедиться?
    – Да. Иногда мы натыкаемся на симулянтов. Кое-кому любопытны наши техники, у кого-то не столь мирные намерения... Но с вами всё в порядке. Вернее, как раз чертовски не в порядке! Впервые вижу человека вашего возраста и опыта, выдающего только глухие защитные реакции.
    Дэвид потупился и дёрнул плечом, словно бы намереваясь развести руками, но передумав в последний момент. Подсознательно Кевин ожидал ещё какую-нибудь «милую» нелепость, например извинений. Взамен Ижи невесело усмехнулся:
    – Не то, чтобы это мой сознательный выбор.
    – Понимаю, Дэйв. И, если вы действительно не сердитесь за проверку, я бы хотел обсудить подробности. В комфортном для вас ритме и в менее людном месте.
    Хирург недоуменно моргнул, явно только после этих слов осознав, что они по-прежнему сидят в столовой. Следом, как Кевину и представлялось, лицо Дэвида окрасил лёгкий румянец смущения.
    – Да… вы правы, такие вещи лучше обсуждать не у всей базы на виду. Мой кабинет вас устроит?
    – Любое место, где вы сможете расслабиться.
    – Тогда пойдёмте.
    Ненавязчиво подстраиваясь под длинноногого Дэвида, Кевин с привычной неторопливой походки переключился на бодрый шаг. Изредка встречаемый персонал базы провожал хирурга и сновидца удивлённо-настороженными взглядами, и Кевину подумалось, что возможно – возможно – это не лучшая идея: нестись по коридору в компании врача, пока на нём самом приметная униформа службы безопасности. С другой стороны, единственная реальная забота сновидца шла рядом с ним. Все остальные – работа для штатных психологов.
    Кабинет Дэвида оказался логичным продолжением его самого: небольшое помещение, нелепо перегороженное широченным столом. Пара мягких кресел для посетителей и жёсткий пластиковый стул хозяина, дорогие проекционные экраны на стене, между ними – явно самодельная полка с бумажными книгами. Зажатый створками шкафчика, стыдливо висел хвост перепачканного чем-то зелёным халата. На столе царил предсказуемый беспорядок: матово отсвечивал заваленный папками планшет, высилась на самом углу стопка распечаток, из стаканчика торчало с полдюжины обломанных стилусов и карандашей. Несколько пустых блистеров из-под лекарств и пустая же стеклянная ампула завершали композицию.
    Ижи расчистил себе местечко на краю стола, Кевин плюхнулся в одно из гостевых кресел и откинулся на мягкую спинку. В таком положении он мог заглянуть доку в глаза, не рискуя при этом свернуть себе шею.
    Дэвиду смена обстановки пошла на пользу. Конечно, полностью он не расслабился, но лихорадочной резкости в движениях стало заметно меньше. Кевин мысленно похвалил себя: дать пациенту выдохнуть, прежде чем вывернуть беднягу наизнанку, было мудро и человечно.
    – А теперь, док, – закинув ногу на ногу и улыбнувшись как можно доброжелательней, сновидец перешёл к сути, – расскажите, как и когда вы впервые поняли, что с вами что-то не так.
    Дэвид заёрзал на своём насесте: расправил завернувшуюся полу халата, покопался в карманах, резко выпрямился и затем плавно ссутулился, уперев локти в колени и одной ладонью обхватив подбородок. Найдя данную позу достаточно удобной, он неуверенно произнёс:
    – Недели две тому назад… Точная дата имеет значение? Я могу поискать в своём медицинском файле.
    – Не сейчас. Что вы помните?
    – Это была рядовая операция: одна из сотрудниц химической лаборатории пожаловалась на резкую боль в животе, и ей диагностировали воспаление аппендикса. С нашим оборудованием – минутное дело, даже резать не надо… честно, обычно больше времени уходит на объяснение пациенту, что операция не опасна, и что через пару часов он сможет вернуться к работе. В данном случае мне попалась весьма трезвомыслящая барышня; в половине двенадцатого поставили диагноз, а в двенадцать я уже готовил операционную.
    Пауза после этих слов затянулась, но Кевин не давил. С минуту он с мягкой доброжелательностью разглядывал Дэвида, старательно не задерживая взгляд на его лице, и только после этого спросил:
    – Что-то случилось во время операции?
    – Да, – голос Ижи был таким виноватым, что сновидец насторожился. – Я отключился прямо над столом.
    – «Отключился»? То есть потеряли сознание?
    – То есть выпал из реальности и пару минут до меня никто не мог достучаться.
    Перед мысленным взором Кевина буквально вспыхнула огромная красная стрелка, указывающая «Копать здесь!».
    – Что вы почувствовали в этот момент?
    – Не знаю… наверное, ничего. Одну минуту я настраивал манипуляторы, а мгновение спустя – сидел на полу с парой хлопочущих медсестёр над головой и доктором Зейманом, заканчивающим мою работу.
    – Тесты что-нибудь выявили?
    – Я дважды проверил все результаты, то же самое сделал профессор Форд. Никаких значительных отклонений от нормы.
    – Но кошмары начались тогда же?
    – Да, день или два спустя.
    Неожиданно Дэвид напрягся, словно бы вспомнив что-то крайне неприятное. Кевин притих, готовый ловить каждое слово, но вместо внезапного признания услышал безвольный выдох.
    Это тревожило.
    – Именно тогда вы отправились к психологу базы, да? – Из-за того, что не удалось срезать угол, Кевин расстраивался недолго. Оставалась ещё старая-добрая прямая дорога.
    – Не сразу. Я понадеялся, что это разовое явление, но за следующую неделю ситуация повторилась трижды. Не во время операций и не на людях, так что никто не обратил внимания, но я испугался. Вдобавок, кошмары стали сниться каждую ночь. Попросив временно перевести меня на научную работу, я договорился о встрече с психологом. Вообще говоря, встреч было четыре, последняя три дня тому назад… и именно доктор Харви порекомендовала профессору Форду обратиться к сновидцам Корпорации. Она мне помочь не смогла.
    – Она что-нибудь сказала по поводу вашего состояния?
    – Да, по её мнению «отключки» и кошмары взаимосвязаны, и на данном этапе порождают друг друга. Однако что явилось триггером в первый момент, доктор Харви установить не смогла. Она подозревает, что ответ может быть спрятан где-то в моей голове, но гораздо глубже, чем позволяет заглянуть гипноз.
    «Пожалуйста, помогите мне». Хотя Дэвид не произнёс этих слов напрямую, Кевин услышал их так отчётливо, словно бы хирург кричал. Все замеченные ранее мелочи вдруг встали на свои места, сложившись простеньким пазлом: Ижи умолял о помощи. Невербально и, кажется, неосознанно, но гипотеза придавала смысл каждому нервно-напряжённому жесту.
    – Если в вашем кошмаре найдётся хоть малейший намёк на первопричину, я его откопаю. – Кевин решил, что в данном случае не помешает немного бойскаутского оптимизма. – Так что расслабьтесь, док, мы приведём вас в порядок.
    – Спасибо за уверенность.
    Невесёлая ухмылка заставила Кевина усомниться в выбранной интонации. Чёрт возьми, парень же был медиком! Хирургом с армейским прошлым, и Кевин поставил бы месячную зарплату на то, что ровно такую же ободряющую чушь док нёс своим пациентам. Предположительно, с куда большей уверенностью в успехе, нежели демонстрировал сновидец.
    – Ладно, согласен, это не самое убедительное заявление в моей карьере. В любом случае, я намерен докопаться до правды, так что плевать на слова.
    – Вам любопытно, – с явным одобрением заметил Дэвид.
    – Вы даже не представляете, насколько.
    Хирург кивнул, сновидец кивнул в ответ, и некоторое время они молча рассматривали друг друга. Конечно, полученных ответов было недостаточно. Но, учитывая, что его основное рабочее время – ночь – ещё не началось, а направление для раскопок уже определилось, Кевин был доволен результатом.
    Оставалось его закрепить.
    – Что ж, док, не буду больше вас мучить, по крайней мере наяву. Просигнальте мне, когда отправитесь спать, и постарайтесь хорошенько отдохнуть перед этим. А завтра утром… скажем, в половине девятого, я придержу нам тихое местечко в столовой, и мы обсудим результаты. Устроит?
    – Конечно.
    Кевин уже собирался уходить, когда поймал себя на не замеченном ранее желании. Ему хотелось поддержать дока; по-настоящему, без прежнего идиотского энтузиазма. Как-то более… профессионально.
    – Обычно в первую сессию я напрямую не вмешиваюсь в сны пациентов, – обернувшись через плечо, он улыбнулся всё ещё сидящему на краю стола Дэвиду, – но если сегодня ночью дела пойдут совсем криво, я вас вытащу. Спите спокойно.
    – Спасибо, Кевин!
    Столько облегчения в двух словах, одно из которых его имя… Сновидцу это не понравилось, и он сбежал, пока ситуация не стала ещё более неловкой.
    Отведённая ему комната в жилом секторе мало чем отличалась от таких же комнат на других базах. Обстановка не спартанская, но и не роскошная, едва уловимый аромат запустения (вечный спутник редко используемых гостевых апартаментов), традиционная для Корпорации лаконичность и функциональность. За девять лет работы на Данов Кевин в таких помещениях наловчился ориентироваться не глядя. Скинув форменную куртку и ботинки, он ослабил высокий ворот рубашки и босиком прошлёпал в ванную, где тут же сунул голову под холодную воду. Намокшие волосы облепили затылок и шею, пара струек сбежала вдоль позвоночника, заставляя мелко вздрогнуть, но почувствовал себя сновидец заметно лучше. Бросив взгляд на часы, он решил, что вполне может позволить себе отдохнуть перед сессией.
    Несколько минут Кевин бездумно валялся на кровати, пока не стало очевидно, что перелёты и часовые пояса сделали своё черное дело. Сдавленно чертыхнувшись, сновидец потянулся к брошенной рядом с постелью сумке. Там, помимо скромного набора перевозимых с базы на базу личных вещей, был припрятан второй (после собственной головы) основной рабочий инструмент: старенький планшет. Кевин не любил все эти голо-интерфейсы, голосовое и мысленное управление, крошечные видеокамеры… он работал по старинке. Не настолько «по старинке», как Дэвид – сновидец всё никак не мог переварить горы бумажных распечаток в кабинете хирурга – но предпочитал ощущать под пальцами гибкий пластик монитора, а не пустой воздух.
    Кевину потребовалось минут пять, чтобы в помойке под названием «папка с рабочими документами» найти досье Ижи. Вообще говоря, файл он уже читал, но то было до непосредственной встречи с пациентом. Теперь, посмотрев на хирурга и узнав, что и где искать, Кевин мог серьёзней заняться биографией своего подопечного.
    По всем статьям Дэвид выходил образцовым, картонным вундеркиндом: районная школа с идеальным аттестатом, закрытый колледж, оплаченный будущим доком из собственного кармана, выигранный на конференции с зубодробительным названием грант на обучение в Объединённой биологической Академии Луны. Полное высшее медицинское образование в двадцать пять лет, полгода стажировки у паридов, восемь месяцев – у канисидов и финальный бантик в виде докторской по ксенобиологии.
    (Эта самая приставка «ксено-» фигурировала в названиях половины статей за авторством Ижи – ещё одного перечня, который Кевин не дочитал).
    Уход гражданского специалиста на военный корабль при таком послужном списке выглядел странно – сновидец даже зарылся в контракт, выискивая, чем армия соблазнила дока. В контракте не нашлось ничего интересного, а вот отметка о присвоении награды Кевина заинтриговала. Спасательная операция под огнём противника, Дэвид вытащил трёх солдат из теряющего воздух шлюза – неплохо для гражданского, провёдшего на корабле меньше года.
    Но там, где армия нашла повод для блестящей побрякушки, Кевин увидел потенциальную зацепку.
    Записей с камер внутреннего слежения корабля не сохранилось, отчёт содержал только технические фотографии: развороченный попаданием шлюз, перегоревшие схемы блокировок, взятые из досье портреты солдатиков и дока… От определения «геройствующий гений-трудоголик» за милю несло посттравматическим расстройством, которое объяснило бы и кошмары, и выпадения из реальности, и даже неспособность Дэвида проговорить всё это вслух. В хронологические рамки гипотеза тоже вписывалась: четыре года, через которые накрыло дока, попадали в норму. Но что-то Кевина смущало. Посттравматика – первый напрашивающийся ответ, штатный психолог должна была сразу заподозрить нечто подобное. А она обратилась к сновидцам.
    Обведя значок награды жирной красной линией, Кевин поставил рядом восклицательный знак. Гипотеза ему не нравилась даже в качестве рабочей, но не стоило поспешно сбрасывать факты со счетов.
    Далее всё было если и не очевидно, то вполне предсказуемо. Отработав три года на армейских, Дэвид не продлил контракт, и его тут же прибрали к своим когтистым лапам Даны. Сумасшедшая зарплата, новейшие лаборатории, научный и карьерный рост… на гамме Химеры док не проработал и двух лет, а его уже собирались переводить в центральный госпиталь, поближе к серьёзным делам и секретным исследованиям. Впрочем, «собирались» означало, что сам Дэвид не в курсе этих планов, и потому стресс от повышения тоже можно было вычеркнуть из списка искомых триггеров.
    Кевин обратил внимание, что в досье почти ничего не было о родных Ижи. Единственный ребенок в семье, к тому же поздний; мать англичанка, отец поляк, оба родителя живы и несколько лет назад обосновались в американском захолустье на старушке-Земле. В браке не состоит, девушки или парня нет. Как правило, такая лаконичность объяснялась отсутствием проблем. Вот если бы в доме Ижи были разногласия, служба безопасности разнюхала бы всё до последней сплетни.
    Благополучный вундеркинд, собственным трудом пробившийся на идеальное место. Ни врагов, ни проблем – ни единого объяснения, откуда взялся нервный параноик с дырками в памяти. Кевин недоверчиво уставился на фотографию дока в самом начале досье: с экрана ему улыбался определённо счастливый человек, не лишённый завораживающей научной безуминки в глазах.
    Планшет аккуратно лёг на прикроватную тумбочку. Всё это не имело никакого смысла.
    Абсолютно. С самого начала, с того момента, как Кашша поручил ему это дело. Единственный сновидец-человек Корпорации, Кевин почти никогда не работал по медицинским случаям, для этого существовали коллеги-канисиды. А его использовали для контроля, для разведки… никто не обратит внимания на приснившегося чужака, особенно если не знать, что среди людей тоже встречаются обладатели подобного дара.
    Так почему в случае Дэвида – случае рядовом и ничем не выделяющемся среди десятков подобных – пригласили именно его? Сновидца с более чем скромными способностями, чья ценность в неприметности, а не в ремесле. Кевин не спросил об этом у Кашши сразу, намереваясь разобраться на месте, но разбирательство ни к чему не привело, и вопрос из разряда праздного любопытства перешёл в настораживающие. Док не походил на чьего-то домашнего любимца, да и в чушь о занятости работающего по Химере сновидца-канисида поверить было сложно.
    Пряталось здесь что-то ещё. Что-то, что Кевин никак не мог уловить.
    Из полудрёмы его выдернула громкая трель. Поочерёдно поднеся к глазам левое запястье со старыми, механическими часами, затем правое – с коммом, сновидец попытался сориентироваться. От внезапно прерванного сна голова немилосердно гудела, но с третьей попытки Кевину удалось растянуть голо-экранчик до приемлемых размеров и сфокусироваться на коротком сообщении от Дэвида.
    В отличие от своих наставников-канисидов перед сессией Кевин не медитировал, полагаясь на волю больше, чем на концентрацию. Он потратил пару минут на превращение жёсткой постели в уютное гнездо из одеял и стащенных с дивана подушек, затем вылил на загривок ещё дюжину литров холодной воды. После чего голова согласилась начать думать ясно.
    Выждав для надёжности с полчаса, Кевин сменил изрядно помявшуюся форму на футболку без рукавов и старые спортивные штаны и забрался в своё гнездо. Затем он с сомнением покрутил в руках комм, но будильник ставить передумал: пока что целью было наблюдение, а не вмешательство. Для чего могла потребоваться вся ночь целиком.
    Первой сложностью было поймать грань между собственной дрёмой и чужими видениями, второй – найти сон, принадлежавший именно Дэвиду. Очутившись в знакомом длинном коридоре, стены которого большей частью состояли из разномастных дверей, Кевин медленно двинулся вперёд.
    Дверь Дэвида оказалась деревянной, из простых тёмных досок, отполированных и покрытых лаком. Сновидец огладил аккуратно заделанные швы стыков, разводы годовых колец, винты петлей. Внешняя сторона латунной ручки сияла, но внутренняя оставила на пальцах росчерк липкой пыли. Это, а вдобавок неприятное ощущение, с которым узкая металлическая полоса легла в ладонь, заставило Кевина насторожиться. И был ещё отчётливый скрип петель. Нехорошие симптомы, многозначительные; легко не будет.
    Просторное помещение, открывшееся за дверью, напоминало лазарет. Не аккуратную тихую медчасть базы, а скорее военный госпиталь где-нибудь на дальней станции или на корабле. Огромная комната, частично разгороженная ширмами, снующий с озабоченными лицами персонал, ровный громкий шум – Кевин в первый момент растерялся от обилия и реалистичности подробностей. Почему-то он не ожидал, что у Дэвида будут такие яркие сны. Возможно, его сбила с толку въевшаяся в доктора неуверенность.
    Немного пообвыкнув, Кевин отошёл от двери. На него привычным образом не обращали внимания; в чужом сне он мог оставаться неприметным столько, сколько хотел. А он хотел: прежде, чем лезть Дэвиду под нос, сновидец намеревался посмотреть на кошмар в его первозданном виде. Уж больно ловко больничная атмосфера ложилась на вариант с посттравматическим расстройством. Слишком ловко, и это смущало. Словно кто-то пытался убедить Кевина, что его догадка верна, и что нет никаких причин искать другие объяснения.
    Кевин не любил, когда его слишком активно в чём-то убеждали.
    Лазарет действительно был армейским. Многие пациенты из числа тех, кто ещё не успел попасть в руки докторов, носили форму, да и под медицинскими халатами мелькали погоны и нашивки. Самые разные армии, самые разные рода войск. Чаще всего встречались эмблемы КВС, но хватало и морпехов, и авиации, и попалась даже пара человек в форме службы безопасности Корпорации.
    Несомненно, у всего происходящего был некий прототип, основной «сюжет». Затерявшись среди медперсонала, Кевин прислушался к вскользь бросаемым фразам, присмотрелся к ранениям. Подавляющее большинство составляли ожоги, глубокие порезы и переломы. Заметив за дальней ширмой троих бессознательных синюшно-бледных ребят, Кевин сложил два и два и получил в итоге искомый ответ. В качестве основы для кошмара Дэвид выбрал события четырёхлетней давности, обстрел корабля. По крайней мере, в этом хотя бы была логика.
    Вскоре Кевину на глаза попался и сам хирург; наполовину загородив высокий операционный стол, он в компании двух медсестёр склонился над пациентом. В противовес остальном лазарету, на этом клочке пространства царила тишина, лишь изредка перерываемая глухими командами Ижи. С некоторым удивлением сновидец заметил, что операция шла в открытую, да и проводил её док по старинке: руками, а не манипуляторами. Пристрастие Дэвида ко всему допотопному Кевин заметил ещё днём, и даже частично разделял его… но что заставило чертовски образованного врача воображаемую операцию вести так, как вели их за полвека до него?
    Ещё минуты две или три хирург провозился со своим пациентом, после чего опустил инструменты на край стола и приказал «Зашивайте». В следующий миг рядом с Дэвидом появилась новая медсестра; огромные, испуганные глаза женщины занимали почти всё свободное пространство между маской и сползшей на лоб шапочкой. Медсестра обменялась с Ижи парой коротких фраз (голос женщины звучал встревожено, тогда как дока – устало), и Дэвид двинулся вслед за своей проводницей.
    За последующий час эта история повторилась трижды. Одни и те же операции (из каждого пациента хирург извлекал небольшие, в пару дюймов длиной, гладкие осколки; Кевину они напоминали выкрашенную в чёрный цвет гальку); одни и те же краткие разговоры-приказы; один и тот же испуг в глазах младшего персонала. Менялся только сам Дэвид: постепенно он становился всё мрачнее и мрачнее. Чертовски усталый, разбрасывающийся ядовитыми замечаниями врач мало походил на встреченного днём дружелюбного дока, но с лазерным скальпелем в руке смотрелся гораздо органичнее. Подобные профессиональные трансформации Кевин встречал и раньше, но в случае Ижи разница между ипостасями была уж слишком велика. Что свидетельствовало об искусственном происхождении одной из них, а то и обеих сразу.
    Сновидец никак не мог понять: это подсознание смилостивилось над Дэвидом, или бесконечная работа и была его кошмаром – что для трудоголика выглядело нелепо. Во сне не происходило ничего, что показалось бы ненормальным или пугающим. Лазарет жил своей медицинской жизнью, подчиняясь чёткому ритму и не впадая в панику, так что Кевин ещё раз обошёл комнату и начал присматривать тихий неприметный уголок для дальнейших наблюдений.
    На втором круге, когда он уже направился к облюбованной кушетке, внимание Кевина привлек громкий даже по местным меркам шум. Ижи, остервенело дёргая ворот халата, что-то орал в лицо давешней большеглазой медсестричке. Остальной персонал старательно делал вид, что не замечает скандала – но все как один повтягивали головы в плечи и уткнулись в работу. Кевина такая реакция позабавила. Резко развернувшись, он кратчайшей дорогой двинулся к разошедшемуся хирургу; не вмешаться, так хоть полюбоваться сценой.
    Скромное расстояние в тридцать ярдов заняло довольно много времени (приходилось уворачиваться от не замечающего его персонала), так что, когда Кевин подобрался к доку, тот уже копался в новом пациенте. Несколько квадратная фигура невысокого парня показалась сновидцу смутно знакомой. Он внимательно посмотрел на оперируемого, но не нашёл ничего примечательней широких плеч и коротких тёмных волос. Тогда, обойдя операционный стол, Кевин присел на корточки и заглянул в повёрнутое к стене лицо.
    После чего сдавленно ругнулся. Зрелище собственной обмякшей от наркоза физиономии оказалось шокирующим.
    – Твою же… мне считать себя польщённым, док, или это я вам так надоел?..
    На его слова вновь не обратили внимания, и Кевин, нервно облизнув губы, поднялся. Было что-то извращённо-притягательное в наблюдении за тем, как хирургические инструменты ковыряются в ране на его спине… почти его спине, бледную кожу двойника не покрывала вязь татуировки. На пару дюймов выше разреза должен был находиться светло-голубой узел с шестью ветками-лозами, тянущимися к шее, груди и конечностям. Успокаиваясь, Кевин задрал рукав и потёр тонкие завитки рисунка на своём предплечье. Эта разница напомнила, что тело на операционном столе – такое же порождение фантазии Дэвида, как и вся палата в целом. Хирург не видел татуировку сновидца, поэтому её не было и у копии.
    Копия. Всего лишь дубликат, неточная реплика. Максимум – знак того, что Кевин пришёлся Ижи по душе, и что док не откажется помочь, если его помощь потребуется.
    Кевин злился на себя за внезапную расхлябанность. Не первый раз ему доводилось сталкиваться с чем-то странным в чужих снах, но настолько выбитым из колеи он себя не чувствовал уже довольно давно. Возможно, следовало воспользоваться откладываемым отпуском и съездить к родителям. В Неваде весной неплохо… если на Земле в это время действительно весна.
    – Ваша задачка, док, делает из меня сопливого параноика… так и задумано, или мне просто везёт?
    Звук собственного голоса – хриплого и дрожащего – заставил Кевина собраться. Он ещё раз обошёл вокруг стола, разглядывая Ижи и ассистирующих ему медсестёр, осмотрелся по сторонам. Стоило сновидцу ненадолго отвлечься, как послышался глухой шлепок, словно бы упало что-то мягкое и тяжёлое, но небольшое. В следующий момент мимо него промчался Дэвид.
    Проводив взглядом заметно пошатывающегося от усталости хирурга, Кевин неуверенно посмотрел на тело своего двойника. Осколок должен был быть чертовски большим или засесть чертовски глубоко, чтобы потребовалось так разворотить полспины. С болезненным любопытством сновидец заглянул в отставленный металлический лоток. Всего лишь та самая двухдюймовая «галька», неожиданно мягкая на ощупь.
    Он тщательно осмотрел содержимое лотка, но кроме начавшей густеть крови не нашёл ничего примечательного. Наверняка что-нибудь мог объяснить Дэвид, но для этого требовалось либо разбудить дока, либо ткнуть его носом в присутствие сновидца. Чего Кевину пока не требовалось. Он проигнорировал пятна крови и засунул мягкий «камешек» в карман; не пытаясь унести его с собой, а лишь руками запоминая текстуру и тяжесть.
    Поигрывая липковатым трофеем, Кевин направился обратно к кушетке. Именно в этот момент он ощутил странное давление, словно бы кто-то ухватил его за ворот рубашки и потянул. Рефлексы сработали первыми, тренированный разум сновидца – вторым. Кевин дёрнулся, пытаясь сбросить неведомую руку, рванул вперёд… и очнулся на своей кровати под аккомпанемент заходящегося дверного звонка.
    Несколько секунд сновидец бездумно таращился в потолок и восстанавливал сбившееся дыхание. Сочетание метки «Не беспокоить» и отсутствия аварийного сигнала по базе автоматически превращало человека по ту сторону двери в злейшего врага. К тому же Кевин ненавидел, когда его вырывали из рабочих снов. Он всерьёз задумался, а не проигнорировать ли ночное вторжение, но незваный гость был настойчив. Безжалостно громкий для ночной тишины звонок не умолкал ни на мгновение, словно бы поздний визитёр поставил целью не столько разбудить, сколько довести хозяина комнаты. Громко чертыхнувшись, Кевин выполз из-под одеяла и в тусклом свете ночника нашарил рубашку. В рукава он попал со второй попытки, так что о ботинках не стоило даже беспокоиться, зато полминуты спустя сновидец уже стоял у дверей. Прислонившись к косяку и махнув ладонью перед сенсором, он приготовился чистосердечно высказать всё, что успел надумать.
    Секунду спустя оказаться нос к носу с Дэвидом – и с пистолетом в его руке – было полнейшей неожиданностью.

            (с) Миф, сентябрь'12 - январь'13

@темы: Стая, Сказки и истории, Вариация будущего

---

Будни

    Открыла сессию. Физ.оптика, четыре балла. Вполне этим довольна, ибо по собственным ощущениям не знаю и на пару.
    Шугала народ распечаткой из английской Википедии в качестве доп.материала к лекциям (в русской есть далеко не всё, а то, что есть, изложено совсем уж сухо). Народ шугалася. Причём, у меня такое ощущение, что дело было не в языке, а в Википедии. И почему окружающие до сих пор не освоили волшебное заклинание "google it"? Реально упрощает жизнь и облегчает сумку - не надо таскать многостраничные тома учебников, когда достаточно дюжины статей.
    Пора бы учиться работать с информацией, особенно моему поколению и тем, кто младше. Интернет, он в первую очередь для этого, а не в соц.сетях зависать...

    Ребят, все комментарии/у-мылы/моб завтра, хорошо? Я с этим экзаменом напортачила - думала, что он 14го, а пошла сдавать сегодня, досрочно. Поэтому последнюю пару дней тут не отсвечивала, и сегодня не буду. Мне после этого поста ещё поработать надо... а во втором часу ночи блог - не главный приоритет.

    Второй день вертится в голове один образ. Только образ, ничего больше: ни сюжета, ни героев, ни идеи...
    Побережье. Средиземноморский пейзаж: Греция, Италия, возможно Израиль. Узкая, в десяток шагов, полоса песчасного пляжа. Над ним невысокий, метра три-четыре, обрыв: полуголые камни, глина, пучки растений. На обрыве, почти прижавшись к его краю, стоит небольшая вилла. Конечно, белые стены, рыжевато-красная черепица, тонкие шторы на распахнутых окнах. Бриз. Ранняя осень или позднее лето. Солнечный свет. Не безжалостное полуденное солнце, а первый час после рассвета или предзакатные минуты.
    В доме живут двое. Я не знаю, кто они, как связаны. Семья ли это или пара друзей... Знаю, что один из них (одна?) не разговаривает. Скорее всего, последствие какой-то давней психологической или физической травмы. Не врождённое, это точно. Вокруг больше никаких людей нет.
    Быт этого дома. Спокойное море, рыже-жёлтое солнце, тишина, с которой почти сливается один голос на двоих.
    Больше я не знаю ничего. Даже то, что с этим образом делать. Пришедшие вчера-сегодня идеи катастрофически не нравятся.

@настроение: устало-довольное.

@темы: Нелюдские будни, Перо, тетрадь, пегас...

---

В земле была нора...

    С третьей попытки всё-таки сходили на "Хоббита".
    Основное впечатление? Джексон снял свою толстую, скучную, уютную книгу фильму, которую полагается читать смотреть долгими зимними вечерами. Атмосфера-а-а... уютная, действительно невероятно уютная сказка - несмотря на все батальные сцены, солидный хронометраж и яркую картинку.
    С отцом тут капитально не сошлись. Ему показалось, что слишком затянуто, мне - в самый раз. Конечно, вопрос вкуса. Два с половиной часа есть два с половиной часа, а первоисточник - не самая толстая книга на свете... но, вот честно, ни разу не возникло желания посмотреть на часы.
    Выше головы, конечно, никто не прыгнул (если не считать художников - визуальная работа просто волшебная, рисовавшим пейзажи и монстров земной поклон), но в этой ремесленной добротности, основательности свой шарм. Сыграно по-правилам, причём такое ощущение, что больше даже по правилам литературным, нежели киношным. Когда в некоторых сценах вылезал Голливуд, он начинал торчать явно не к месте (без ложки дёгтя в виде неуместных - неатмосферных - гэгов не обошлось, но на них можно закрыть глаза). Зато всё остальное время... эх.
    Гномы... ну, две трети гномов это явно подвижные элементы декораций (при всём уважении), более или менее заметны трое-четверо. Торин, конечно, пафосен до скрежета зубовного, но "ВК" без пафоса уже не "ВК", так что смотрится на месте всё равно, парень, выдохни уж наконец. С Кили похохотала - не, я понимаю, им нужен был персонаж, на которого будут пищать тринадцатилетние девочки, но зачем же так в лоб? Всё ещё не понимаю идею гнома-лучника. Праща - да, арбалет - да, лук... а длины лап для нормального натяжения хватит?
    Старая гвардия тоже на месте, на фоне пафосного Гэндальфа из ВК нынешняя ипостась смотрится даже лучше; Саруман карикатурен в самый раз для сказки.
    Вот Бильбо, да... у меня хорошие ожидания были ещё с утверждения каста, так они оправдались полностью. Можете попинать, но как по мне - на два порядка круче Фродо. И сам персонаж, и то, как он сделан. Все эти мелкие детальки-жесты в начале (при разговоре с Гэндальфом и во время визита гномов) - засмотреться не хуже чем на батальные сцены.
    Из плюшек:
    Мне одной показалось, что весь кусок с подземным царством гоблинов - большой-пребольшой привет режиссёрским работам дель Торо и его чудикам? Визуалка один-в-один, и не слишком похожа на остальной фильм.
    На удивление пристойная русская озвучка. Ухо цепляло разве что на песнях, в остальные моменты даже не задумывалась.
    Македонской фалангой против тяжёлой бронетехники? Are you kidding me? Ребята, это было больно... А подумать? А головой?
    Шишки - здорово, орлы - здорово, эльфы на лосях - тоже здорово. Дед Мазай Радагаст с заячьей упряжкой - бесценно.
    И как здорово, что мы ходили в 2D. При всех наворотах "Хоббит" - именно старая, потрёпанная, зачитанная до дыр сказка. Все технологические выверты - лесом.

@темы: Фанатствующее

---

Моб: месяц писательской активности (13/32)

    Как и говорила, потихоньку затеваюсь с украденным писательским мобом.
    Играть буду в одном посте, поднимая его, дабы не плодить сущности. Не обещаю, что действительно потяну ежедневный ритм, но очень хочется доиграть до конца.

   

Правила игры и список тем

Правила игры и список тем:
    Первое и главное условие флешмоба, без которого начинать не рекомендуется:
    Найдите себе напарника.
    Зачем напарник? Во-первых, чтобы проконтролировать, что вы не отлыниваете. Во-вторых, вы можете договориться критиковать друг друга (а можете и не договариваться, если не хотите). В-третьих, так интересней!
    Можно не одного напарника, а целую группу.
    На каждый день вам дается тема. На каждую тему вам нужно написать как минимум три абзаца текста – по одному абзацу про разные вещи, которые входят в эту тему. К примеру, тема «описание природы», это значит, что вам нужно описать три природных объекта, например, лес, луг и море.
    Можно писать абзацы, как говорится «от балды», а можно писать о своих персонажах, если у вас уже есть писательский проект, а потом добавить это в книжку/рассказ.

1. День заявок от напарников (напарник просит описать как минимум три предмета/вещи/понятия);
2. День собственных пожеланий (пишем про то, что придет в голову);
3. День природы;
4. День людей;
5. День домашних животных;
6. День того, что лежит на столе;
7. День диких животных;
8. День дружеских чувств;
9. День мыслей о врагах;
10. День красивых интерьеров;
11. День уродливых зданий;
12. День слез;
13. День счастья;
14. День сидящих людей;
15. День мелких деталей;
16. День глобальных событий;
17. День разной еды;
18. День депрессии и подавленности;
19. День писем и записок;
20. День выяснения отношений;
21. День открытия всех тайн;
22. День воспоминаний;
23. День снов и пробуждения;
24. День описания по картинкам (попросите ПЧ или друзей скинуть вам как минимум три картинки)
25. День любимых людей;
26. День талисманов и амулетов;
27. День детей и подростков;
28. День трагичных событий;
29. День пафосных заявлений;
30. День подведения итогов (можно написать или свои мысли про флешмоб, или подвести итоги от лица своего персонажа).
    Ну и последний день - день чтения чужих работ и комментариев. Если ещё не успели прочитать то, что написал ваш напарник, у вас есть время, чтобы это сделать.

    Выполнение:
   

Комментарий к нулевому дню

Поскольку первая крупная вещь по этому миру у меня появится не раньше, чем через месяц, немного расширила правила и добавила нулевой день - краткое описание мира.
   

День нулевой: вводная

День нулевой: вводная
    Мир
    Недалёкое будущее, последняя треть XXI века. Основные события – 70е-80е годы.
    Одним из ключевых событий человеческой истории стала встреча в 20х годах двух соседей по обитаемой вселенной: канисидов и паридов. Обе расы разумны, гуманойдны. Канисиды («щены») происходят от некрупных хищников, напоминающих земных псовых, париды – собирательный образ медлительных, обстоятельных травоядных. С щенами людям удалось наладить более тесный контакт (что объясняется дружелюбием, открытостью и врождённой склонностью к авантюрам новых знакомых), а вот о втором народе известно относительно мало. Они домоседы с крайне скромным космофлотом, так что встретить парида за пределами родной планеты довольно тяжело. Что не отменяет культурных и торговых контактов.
    Так же за время исследования галактики были найдены следы других, предшествующих рас, равно как и признаки зарождения новых. В данный момент господствует теория, что разумных видов во вселенной несколько сотен, просто из-за её размеров им не всегда удаётся оказаться в нужном месте в нужное время.
    Прогресс, подкреплённый полученными от новых знакомых знаниями, шагнул довольно далеко – но люди поменялись не сильно. По всей обитаемой части вселенной разбросаны планеты-колонии и космические станции, на которых суммарно живёт и работает более пятнадцати миллиардов человек. Крупных «галактических войн» не ведётся (новые соседи в силу разных причин оказались весьма мирными ребятами), но постоянную угрозу для дальних поселений представляют пиратские флотилии, промышляющие разбоем. Масштаб бедствия крайне серьёзен, пираты по сути дела представляют четвёртую самостоятельную нацию. Для борьбы с ними Землёй были организованны КВС (космические военные силы), с которыми активно сотрудничает более технологичный в плане кораблей канисидский флот. Париды в данном конфликте придерживаются нейтралитета.
    Сверхсветовые двигатели, бесконтактные интерфейсы взаимодействия, «чистое» оружие – основные достижения человеческого технологического прогресса за 21 век. Канисиды более продвинуты в плане космических перемещений (в данный момент тестируются первые телепортационные двигатели), но поначалу здорово уступали людям в вопросах вооружения – из-за физиологических особенностей огнестрельное оружие у них так и не прижилось. Однако за полвека сосуществования щены переняли у людей и адаптировали под себя множество технологий, так что обе расы сейчас находятся на схожем уровне развития. У паридов, в силу большего срока жизни (до 200 лет) и природной склонности к рефлексии, лучше развиты теоретические науки, они зачастую являются генераторами идей для человеческих и канисидских экспериментаторов и инженеров.
    В целом человеческий мир поменялся слабо. Стал терпимее (чему помогли соседи – ощущение себя в первую очередь человеком, а уж потом белым-чёрным-не той национальности), технологичнее, спокойнее – если не забираться далеко от старушки-Земли. Появилась свобода обитаемого космоса, новые границы. Появились и новые опасности. Научный и культурный подъём, век достижений и авантюр для тех, кто их ищет. Или мирной жизни для тех, кто хочет её.

    «Стая»
    В данном случае «стая» – это пять сотрудников канисидской "Корпорации Данов" (крупнейшего игрока на рынке технологий), связанных поначалу дружескими, а затем и профессиональными отношениями.
    Центр и лидер команды – Кевин Янг, представитель службы безопасности, именно через него и строились связи между остальными членами «стаи». Помимо Кевина это (в порядке появления): доктор Дэвид Ижи (хирург, биолог), доктор Марек Врана (программист, математик), Адам Грэм (инженер) и Эва Мареш (физик).
    Корпорация периодически использует эту компанию для решения разнообразных задач, как правило связанных с внутренней безопасностью. В остальное же время «стая» пребывает в разобранном состоянии: Кевин из-за особенностей профессии вынужден постоянно перебираться с базы на базу, Дэвид работает в центральном госпитале Корпорации, расположенном на Земле, Эва там же, но в европейском филиале, Марек и Адам живут и работают на Визре (второй после Арзы крупнейшей планете канисидов).

    Хронология
    Точка отсчёта – начало формирования «стаи» (события «Синдрома…») – 2072 год.
    Тогда окончание формирования – 2078 год.
    (Там, где дневные задания будут этого требовать, буду проставлять дату; для простоты: то, что красным цветом – до стаи’78, синим – после).
    Пара зацепок для «Пенелопы»:
    Окончательное формирование экипажа – 2076 год.
    События «Солдата» (и, соответственно, возвращение Джека на «Пенелопу») – 2081 год.

   

День первый, заявки от напарника: свобода, фотография, обед

День первый, заявки от напарника: свобода, фотография, обед

    Свобода
            «Стая», 2073 г.
    Что такое простор Кев представляет себе чертовски хорошо: за десять лет работы на «Корпорацию Данов» он обитаемого космоса увидел больше, чем многие его знакомые за всю свою жизнь. Десятки станций (безликих), десятки планет (своеобразных), недели и месяцы суммарных перелётов. Если это не даёт представление о пространстве, то что тогда даёт?
    С волей чуть тяжелее, это понятие расплывчато. Кев импульсивен и зачастую думает не головой, а эмоциями – поэтому у него нет проблем с осознанием своих желаний. Он всю жизнь реагирует так, как ему среагировать хочется, и подобное поведение вполне тянет на вольную жизнь.
    А вот свобода… что за зверь такой? Про неё много рассказано (ещё бы Кев к этим россказням прислушивался), а вот вычленить суть удаётся плохо. Однако если призадуматься, он только и делает, что обменивает свою свободу на общепризнанные блага.
    Свободу вырасти на родине предков – на благо жизни. Свободу выбрать путь и карьеру – на благо хорошего заработка и уникальной профессии. Свободу перемещений – на благо новых знакомств, которое ему обеспечивают хронические переезды с базы на базу.
    Кев редко размышляет об абстрактных понятиях. Но когда всё-таки прихватывает (как правило, во время бесплодных попыток уснуть в три часа дня по станционному времени), он размышляет о том, является ли свободой самостоятельно выбирать тариф, по которому продаёшь свою свободу.

    Фотография
            «Пенелопа», 2080 г.
    Сентиментальным Джека не назовёшь даже если очень постараться. Подобные определения просто не липнут к Бесу, разбиваясь то ли о хроническую ворчливость, то ли о кусачий юморок хромого пилота.
    И нет, он не представитель этого некогда популярного типажа мрачных снаружи, но пушистых внутри ветеранов – и откуда только романтически настроенные писаки и фильмоделы его взяли?
    Поэтому фотографий в личном архиве у Джека мало. Кое-что из детства: родители, школа, дом. Фотка для досье при поступлении на военную службу, пара десятков снимков из лётной школы (как правило в компании верного приятеля Ива). Великолепные трёхмерные модельки кораблей, которые он пилотировал или о которых мог только мечтать. Зачем-то сфотографированный на личный комм приказ об увольнении со службы – хотя это письмо до сих пор валяется в почте. Потом, сразу, «Пенелопа» и её экипаж. Этих фоток относительно много, Джек в первые дни облазил весь корабль, радуясь возможности летать на этой красотке. Кое-что из их повседневной рутины исследовательского корабля Корпорации.
    Если бы Джек был сентиментален, на заставке его комма стояла бы единственная имеющаяся у него общая фотка оставленных полгода назад друзей. Но Бес не сентиментален, и поутру вырубая будильник, он рассеянно скользит взглядом по плавным очертаниям самой «Пенелопы».
    Чертовски не сентиментален. И чертовски любит лучший из своих кораблей.

    Обед
            «Стая», 2079 г.
    О распорядке дня здесь если кто и слышал, то разве что в детстве. На квадратный метр симпатичного двухэтажного домика на задворках европейского филиала Корпорации приходится слишком много одарённых людей науки (и прилежащих сфер – не стоит забывать о лидере этого крошечного цирка), чтобы хоть кто-то беспокоился о восьмичасовом сне и трёхразовом питании.
    Тем более не были у них приняты совместные обеды и ужины. Небольшая уютная кухонька во всеобщем распоряжении, холодильник пополняет тот, кому это больше всех надо («больше всех надо», как правило, Дэвиду – ну так на то он и врач). Главное, что в любое время дня и ночи на кухне можно ухватить что-нибудь съедобное. Не слишком вкусное – а когда готовая магазинная еда была вкусной? – но, опять-таки, слишком много одарённых гиков, чтобы обращать внимание на вкус.
    Поэтому, где-то в первом часу ночи сомнамбулой выползя из-за компьютерного терминала и добравшись до кухни, Марек несколько удивился царившему там приятному запаху. Очень знакомому и очень приятному запаху чего-то, несомненно, домашнего и горячего. К запаху прилагалась сидящая напротив плиты Эва; их барышня уткнулась в книгу (бумажную, следовательно, из коллекции дока) и на вторжение внимания не обратила.
    Крайне тянуло заглянуть в кастрюльку, но Марек посчитал, что в присутствии повара это несколько неприлично. С любопытством ещё раз покосившись на светящуюся мягким красным светом варочную панель, программист вздохнул и полез в холодильник; там, на задней полке ещё должно было остаться замороженное… нечто. Ориентировочно, съедобное.
    – Не перебивай себе аппетит, Мар, через десять минут обедать будем, – не отрываясь от книги, бросила Эва. – И собери остальных, пожалуйста.
    – У нас какой-то праздник?
    Мареш пожала плечами, но программист был готов поклясться, что заметил лёгкий румянец на её скулах.
    – Да нет… Дэйв нам зачем-то пакет картошки притащил, и я решила наварить кнедликов. Видеть уже эти полуфабрикаты не могу… Ты иди, иди, Адама от его железок вчетвером отдирать придётся. Лучше начать заранее.
    – Слушаюсь!
    Кухню Марек покинул с выползающей за рамки лица улыбкой. Господи, кнедлики… Как же прав был Кевин, когда пригласил к ним в компанию его, Марека, соотечественницу: за все эти годы на Визре чех слишком соскучился по родной, национальной кухне. Ради неё стоило быть выдернутым на Землю!

   

День второй, собственные пожелания: день физической активности

День второй, собственные пожелания: день физической активности

           «Стая», 2055, 2065, 2075 гг.
   Кевину десять, и он затевает драку с той кристально-чистой яростью, на которую способны только десятилетние мальчишки, почувствовавшие несправедливость.
   Дело не в том, что двое парней прижали к стене младшего сына его наставника – Алид ему не друг и даже не приятель, он его и видел-то всего несколько раз, абсолютно случайно. И не в том, что канисиды слабее людей, а уж семилетнему щенку и подавно нечего противопоставить двум лбам, каждый из которых лет на пять старше. И даже не в том, что парни эти однажды пытались поколотить самого Кевина; но не учли, что быть на полголовы ниже сверстников означает быстро научиться драться. Дело в том, что Кевина злит, когда двое – на одного.
   Конечно, наставник потом прочёл долгую лекцию о недопустимости насилия (хотя и поблагодарил за помощь сыну), да и мать отругала за порванную одежду. Зато отец похлопал по плечу и улыбнулся так, что Кевин понял: им гордятся. Он что-то сделал правильно.
   Кевину двадцать, и он ни за что в жизни не расскажет Кашше, что два задания из трёх решает кулаками. Наставник не поймёт, он канисид. Как ему объяснить, что лучший способ завоевать доверие нужного тебе человека, это в его присутствии дать в морду плохому парню? Бесполезно. Поэтому Кевин и не объясняет, и всё с той же счастливой детской яростью раз за разом влетает в обречённые драки: один на двоих, один на троих, один – против всех.
   Кевину тридцать, и он в два часа ночи спускает пар в небольшом тренировочном зале филиала на Визре. Консоль с программами виртуального спарринга побоку, злость вымещается на безыскусной боксёрской груше. Оборудование работает замечательно, спору нет, но всё ещё не может полностью воссоздать ощущения от реального боя. А ему нужно чувствовать отдачу – простреливающий от костяшек до локтей огонь неудачных ударов.
   Поверить невозможно, что его подписали на это дело! То есть, зная Фарло… Хотя, нет, даже зная Фарло. Что такого Ардан наплёл Кашше, что наставник согласился, несмотря на прежние договорённости?
   Неужели это так много: не поручать ему работать по своим? Всего два отделения, центральный госпиталь и Визра, для Корпорации – капля в море. А для него, Кевина – друзья.
   Джеб, двойка, джеб, уход с позиции.
   Правый хук, левый, свинг, уход с позиции. Конец раунда.
   Джеб, джеб, хук, двойка, джеб, свинг…
   Пар спускался, но медленно. Быстрее не получалось: другого способа Кевин всё равно не знал.

   

День третий: день природы

День третий: день природы

           «Стая», 2062, 2061, 2070 гг.
   Первый раз на Земле Адам оказывается в шестнадцать лет. Поездка – подарок от родителей за успешно сданные выпускные экзамены и зачисление в Инженерно-технологический институт родной Глизы.
   Поначалу историческая родина Адама не впечатляет. Орбитальная космостанция выделяется лишь размерами, лондонский аэропорт тоже потрясает разве что человеческими толпами. Но весь короткий перелёт до Берлина Адам не отлипает от окна. На заселённой четверть века назад Глизе такого точно не увидишь: сплошь ровные квадраты возделанных полей, лохматые пятна лесов, перегороженные плотинами и мостами реки. Везде, в каждом клочке суши и водной глади – рука человека, и это… завораживает. Гармония укрощённой природы Адаму ложится на душу крепче родного буйства первозданной стихии. Он вообще умеет ценить лаконичную функциональность и строгость.
   Эва первый раз покидает Землю в двенадцать: на свой День рождения летит с отцом на Луну, в крупнейший в мире зоопарк. К удивлению Мареша-старшего, его дочь прилипает не к вольеру с чёрными львами и не к бассейну с гривастыми рыбёшками с Арзы, а к стеклу просторного террариума на задворках паридского «квартала». В прозрачном кубе дремлет огромная, свившаяся тугими кольцами змея, и её шкура переливается всеми цветами тусклой радуги – словно бы каждую чешуйку по отдельности окунули в бензин. Эва рассматривает неподвижную змею полчаса, или даже больше, а потом всю дорогу домой мучает отца детскими «Почему?» и «Зачем?».
   На вопрос «Зачем змея разноцветная?» Мареш-старший ответить ещё может, а вот «Почему?» – выше его знаний.
   В первый раз за полгода оказавшись на планете, Кевин сдавленно чертыхается и чихает от непривычно переполненного запахами воздуха. На станциях такое разнообразие даже в худшие дни не встретишь, а тут всё: люди, железо, пластик, сырая земля, асфальт, сырость и озон недавно закончившейся грозы. И ещё что-то тёплое, что-то тяжёлое – едва уловимое под толщей остальных запахов, но щекочущее уже даже не нос, а глотку.
   Кевин сказал бы, что пахнет солнцем, но это глупо. Однако человеческая природа – штука странная, и полгода на космостанциях вполне могли разладить что-то в хрупком механизме восприятия. Поэтому Кевин вдыхает полной грудью, вновь чертыхается, вновь чихает и смахивает с уголков глаз выступившие слёзы.

   

Комментарий к четвёртому дню

Подзаголовком здесь определённо должно стоять "...или Нелёгкие будни беты"
   

День четвёртый: день людей

День четвёртый: день людей

            «Стая», >2078 г.
   …не очень вяжется с его врачебной и научной внимательностью, но то, что он вдруг стал работать буфером, Дэвид замечает далеко не сразу.
   Он отгораживает приятелей друг от друга, и это даже забавно. Немного раздражающе, конечно – кого в четыре утра не разозлит идущий на повышенных тонах спор о коэффициентах светозамедления монокристаллов? – но в большинстве случаев забавно. Особенно когда он целый месяц «дрессировал» Кевина, чтобы тот со всеми своими гениальными озарениями бегал в биолабораторию, а не в мастерскую. На их чехов горящий энтузиазмом Янг производит то же впечатление, что удав на пару кроликов: они впадают в ступор и часто-часто хлопают глазами. Естественно, о работе после этого говорить не приходится.
   Отгораживать близких от мира – уже гораздо… не хуже – тревожнее. Нет, есть и своё удовольствие в ворчливых походах за продуктами или разгоне засидевшихся гениев по кроватям (четверо взрослых балбесов, а способностей позаботиться о себе… ноль, и это в лучшие дни). Дэвид всё понимает, он сам трудоголик со стажем в две трети жизни, но кому-то приходится работать «мамочкой».
   Только вот не смешно в тот день, когда на пороге его городской квартиры без предупреждения появляется Эва. Ещё до первого их совместного дела как команды, через три или четыре месяца после выписки. У Дэвида не ладится с новыми экспериментами, и на следующую неделю поставлено три сложные операции, но он полночи как клещами вытаскивает из Эвы то, что она хочет – но не может – рассказать. Потому что когда-то сам был в таком положении, и потому, что для Мареш альфа Кеплера – воплощение человеческой бессмысленности. Воспоминания, которые надо проговаривать. Дэвид врач, и у него нет бывших пациентов.
   Но самое интересное – это вставать между своими и чужими, защищая последних от первых.
   Кевин очень быстро начинает таскать его на переговоры с начальством (заказчиками? выясняется, что заказчиками). Поначалу док усиленно не понимает: зачем? Научным консультантом? Так он может отвечать только за свою сферу, а у них ещё и физика, и инженерия, и программирование – области, в которых у Дэвида только самые общие познания. Для солидности? Сомнительно, лишённая нашивок форма службы безопасности, которую носит Кевин, и так производит нужное впечатление на знающих людей. За компанию? Талисманом? Серьёзно?!
   А с четвёртого или пятого раза всё становится на свои места. Дэвид понимает, что его берут в качестве внешнего тормоза. Потому что Янг во время переговоров как та бочка с порохом, которую постоянно поминает Адам: малейший намёк на неуважение к его команде – и последствия катастрофичны.
   Поэтому Дэвид стремительно учится гасить искры. Тихими словами: «Кев…», и «Тише…», и «Выдохни…». Мелкими жестами: качнуть головой, фыркнуть, быстро коснуться плеча разошедшегося приятеля. И крайним «Кевин, на минутку; извините нас» – с тем, чтобы на миг прижать взмыленного Янга к ближайшей стенке и выдохнуть ему в лицо злое «Да что с тобой?!.»
   Когда Дэвид спрашивает себя, зачем ему лишние заботы… Хотя, нет, ничего (ни черта) он не спрашивает. Док любит и уважает людей, и он единственный ненормальный в эту сторону в их маленьком дурдоме. Поэтому, если не он – то кто?

   

День пятый: день домашних животных

День пятый: день домашних животных

            «Стая», 2079 г.
    – У меня в детстве был котёнок с Арзы. Такой маленький, пушистый, с большими ушками. И мех у него был четырёхцветный… говорят, их только канисиды разводить умеют. Отец его из командировки привёз. Правда, через пару месяцев Табби от нас сбежал… мне мама сказала, что сбежал, а я боюсь, что украли. В то время такие кошки на Земле больших денег стоили…
    Адам сочувственно улыбнулся взгрустнувшей блондиночке и на всякий случай пнул Кевина: дабы их мистер «Я-вообще-то-вырос-на-Арзе» не ляпнул что-нибудь несвоевременное. Например, что у канисидов в жизни не водилось никаких домашних кошек: ни четырёхцветных, ни даже однотонных. Янг одарил его возмущённым взглядом, но промолчал.
    – А мне родители как-то хамелеона подарили. – Рыженькая обняла подругу и подтолкнула к ней полупустой бокал. – Я тогда сорвиголова была, ужас, меня все окрестные мальчишки боялись. А уж когда я со своей ящеркой в школу приходила… визгу от девчонок стояло – директор трижды матери звонил! Влетало мне тогда крепко, но не держать же всё время Лео в террариуме.
    – Конечно! – жизнерадостно согласился Адам. – Животные этого не любят. Вот когда у меня врак жил…
    – Кто? – Кевин опустил стакан, от которого не отлипал последний час, и всем телом повернулся к инженеру. – «Врак»?
    – Врак. Птица такая. Никогда не слышал? Ну, да, они же только у нас на Глизе и водятся. Мелкие такие, – Адам отмерил где-то фут над столиком, затем опустил ладонь на пару дюймов. – Рыжие и с белыми пятнами вокруг глаз, на очки похоже. У-у-умные!.. Как земные вороны, а то и умнее. Мой вот считал очень хорошо, я ему в младших классах давал свои задачки по математике решать. Почти никогда не ошибался! А отец как-то старый кнопочный интерфейс для компьютера раздобыл, так птиц наш с третьей попытки под своего пользователя заходить научился. Я же говорю: умные они!..
    По мере рассказа лицо Кевина приобретало всё более и более удивлённое выражение, пока на нём крупными буквами не пропечаталось «Нет, серьёзно?!». После чего Адам предпочёл на приятеля не смотреть – побоялся не выдержать и заржать в голос. Учитывая, что обе барышни теперь разглядывали его с восторженным интересом, это было бы несколько… несвоевременно.

    – Эй, Птиц!
    Марек обречённо вздохнул, но оторвался от расчётов и приспустил очки. Адаму лучше отвечать сразу, не отстанет же.
    – Да?
    – Вот, это тебе!
    В поле зрения появилась бутылка. Пиво. Причём, если Марека не подводило знание родного языка, настоящее чешское.
    – Эм… спасибо, конечно, но за что?
    – За неоценимую помощь в укреплении моей личной жизни!
    Что-то в довольном голосе Адама подсказывало: Марек не хочет задавать уточняющие вопросы. Поэтому он молча взял бутылку и поставил её на стол рядом с бутербродами. Инженер некоторое время помаячил рядом, явно желая развить тему, но…
    Судя по тому, в каком виде эти двое (Адам и Кевин) вернулись сегодня утром – нет, Марек определённо не хотел знать подробности.

   

День шестой: день того, что лежит на столе

День шестой: день того, что лежит на столе

           «Стая», 2070 г.
   На столе в кабинете Дэвида царит предсказуемый высокоорганизованный бардак: данные исследований, запчасти от лабораторного оборудования, упаковки из-под лекарств, парочка сломанных инъекторов. И бумага: конспекты времён его обучения в Академии, тетрадные листы с текущими заметками, распечатки, бумажные книги. «Макулатура» Дэвида производит неизгладимое впечатление, и каждый посетитель почему-то считает своим долгом поинтересоваться: что, у дока комм не работает?
   У Дэвида всё работает, просто он с самого детства любит печатное и рукописное слово в аналоговом виде.
   Вообще-то Мареку стол в лаборатории нужен чуть ли не в последнюю очередь. Поэтому он им особо и не пользуется. Максимум, что там валяется, это пара салфеток с карандашом (порисовать на досуге для сбора мыслей), да отложенные ненадолго очки. Как и все толковые программисты, Марек не любит, когда ему заглядывают через плечо – поэтому без зазрения совести пользуется поляризационной технологией, позволяющей ему одному видеть голо-интерфейс своей рабочей станции. Обычно под это дело используют линзы – очки совсем уж прошлый век… но Марека передёргивает от одной мысли пихать что-то в глаза, особенно после всех тех операций по коррекции зрения, которые он пережил в институтские годы.
   Вдобавок, очки придают ему солидности. По крайней мере, так говорят барышни в его лаборатории.
   Рабочего стола у Кевина нет, да и не нужен, он пользуется стандартной прикроватной тумбочкой. На которую в беспорядке (а это высокое искусство: создать беспорядок из трёх предметов) свалены старенький рабочий планшет, комм и часы. Часы самые обыкновенные, обшарпанная стрелочная механика. У них нет никакой особой истории, и это даже не подарок от кого-то из старших родственников. Просто в те полгода, что Кевин изучал Землю, он в маленькой мастерской на задворках Европы увидел часы и решил, что они ему нравятся.
   Конечно, раз в месяц-другой Кевин забывает их заводить, и потом, чертыхаясь и стирая пальцы, приходится крошечным тугим колёсиком выставлять правильное время… да и тикают они безбожно громко. Но Кевин всё равно считает, что это было хорошее решение.

   Потом обнаружится, что Адам коллекционирует модели самолётов ХХ века, а Эва неплохо играет на акустической гитаре. Любовь к старым вещам станет первым общим местом для всех пятерых. Не то, чтобы без этого «общего места» они не смогли работать как команда… но Кевину определённо по душе это совпадение.

   

Комментарий к двадцатому дню

Честно читерю и переставляю порядок дней. Просто в комментариях зашёл разговор о способах "оживления" персонажей, и захотелось сделать иллюстрацию к тезису "не-жёстких рамок роли". В данном случае - что будет, если в стае сдвинутся позиции.
   

День двадцатый: день выяснения отношений

День двадцатый: день выяснения отношений

            «Стая», 2079 г.
    Марек даже рта открыть не успел – то ли чтобы поздороваться, то ли просто ойкнуть от неожиданности – когда Эва на второй космической пролетела мимо него. За неимением возможности хлопнуть автоматической дверью дома, Мареш от души пнула свою машину и хлопнула уже её крылом. Фигурально выражаясь, стартовала она с ревущим мотором и дымящимися покрышками.
    Раз-другой удивлённо моргнув, Марек проводил машину взглядом и с сомнением покосился на крыльцо. Инстинкт самосохранения победил; переложив портфель в левую руку, правой программист махнул перед сенсором и вошёл в дом.
    В мастерской, несмотря на присутствие остальных трёх членов их рабочей группы, царила подавленная тишина. Адам слонялся вдоль стены, что-то вполголоса бормоча себе под нос, Дэвид и Кевин обосновались за столом у окна; Янг морщился и шипел, пока док колдовал над его рукой. Специфический запах антисептика Марек ощутил от самых дверей.
    – И что конкретно я пропустил?
    – Чертовски роскошный скандал, – первым, само собой, откликнулся Адам.
    – Это я понял… на какую тему-то?
    Троица неуверенно переглянулась. Затем Дэвид опустил голову ещё ниже и с удвоенным вниманием стал разглядывать сбитые в кровь костяшки Кевина.
    – Адам?
    – А что сразу я-то, Птиц? У нас кто-нибудь другой облажаться не может?
    – Адам…
    – Ладно-ладно. Но я тут действительно ни при чём. Рассказываю по порядку: у нашей красотки возникли кое-какие проблемы на работе, и она попросила дока помочь ей с ними разобраться.
    – Проблемы?
    – Новый начальник Эвы решил, что молодая незамужняя сотрудница будет рада его вниманию, – не поднимая головы, пояснил Дэвид. – А у неё хватило ума не прояснить ситуацию сразу.
    – В итоге парень обнаглел и начал распускать руки. Но вместо того, чтобы рвануть в СБ…
    – …или ко мне, – мрачно буркнул Кевин.
    – Чтобы ты его на месте пристукнул?
    – …она побежала плакаться в жилетку к доку.
    – Всё ещё не вижу причин для столь бурной реакции. – Марек устало потёр висок. Десятичасовой перелёт, а тут ещё этот детский сад.
    – Я подумал, что было бы неплохо поговорить с начальником Эвы лично. Объяснить, что подобное поведение не соответствует его статусу. Но мы немного не сошлись во мнениях, и…
    – Док дал ему по морде!
    Отчётливо слышимое в голосе Адама одобрение заставило Марека усмехнуться. А вот Дэвид польщенным не выглядел, скорее наоборот. Кевин фыркнул и продолжил за взявшим паузу инженером:
    – Когда эта сволочь объявилась в лаборатории с фингалом под глазом, Эва решила, что Дэйв настучал мне, и устроила ему отличную головомойку. В процессе которой вся история выплыла наружу…
    – И парень огрёб второй раз, уже от Кева!
    – Ничего не понимаю, – честно признался программист. – Эва злится на вас всех за то, что?..
    – Якобы док сдал её с потрохами и не-якобы Кев начистил морду её начальнику.
    – А на тебя?
    – За компанию. Плюс, я помогал держать.
    – Дурдом.
    – Ты это мне рассказываешь? Я тут вообще невинно пострадавший!
    Они несколько минут помолчали, все вчетвером.

   

Комментарий к седьмому дню

В данном мире у меня всё же две ветки. И хотя основная игра идёт по "Стае", есть темы, которые больше подходят "Пенелопе".
    Список экипажа с краткими характеристиками можно посмотреть здесь.
   

День седьмой: день диких животных

День седьмой: день диких животных

            «Пенелопа», 2078 г.
    – Знаешь, приятель, я буду крайне благодарен, если ты появишься до того, как доктор Траум успеет поименовать всех, кто жаждет нас сегодня на обед… По третьему кругу.
    Джек фыркнул, добавил к уже активным панелям управления монитор сканера и задал новый курс. После чего ответил:
    – Если бы вас угораздило застрять на чуть более открытом месте, нежели эти чёртовы джунгли…
    – …то подбирать было бы уже некого, – вмешался доселе молчавший доктор.
    Тара коротко хохотнула, но краем глаза Бес уловил, что руки капитана заметались над консолью в два раза быстрее обычного. Внутренне он кивнул: голос Траума самую малость подскочил на последнем слове, и Джеку это тоже не понравилось.
    – У нас есть точные координаты? – Он ненадолго отключил внешнюю связь и повернулся к Таре.
    – Только область. Здесь плохой фон, я не могу отследить их передатчики.
    – Давайте область.
    Сизо-зелёные заросли, протянувшиеся от одного края обзорного монитора до другого, качнулись, линия горизонта встала почти по диагонали. Бес выровнял корабль и задал максимальную атмосферную скорость.
    – Честное слово, ребят, я не обижусь, если наше спасение будет не столь эффектным… и случится не в последнюю секунду. Кажется, эти зверушки уже сроднились с перспективой человеко-канисидского обеда и готовят необходимые приборы.
    – Алид…
    – Знаю, сестрёнка, знаю. Но не твои сапоги пытается откусить близкий родственник… как вы его назвали, док?
    – Ursus arctos horribilis. Гризли. Нам повезло, что не совсем близкий родственник: в отличие от земного аналога, у этих даже молодняк не умеет лазить по деревьям. Но видели бы вы их когти…
    – Поняла. Джек?
    – Через две минуты будем на месте.
    – … а ещё у нас тут есть парочка тигрольвов и наш родной кавир. Это только из тех, кого я могу разглядеть с высоты. Док, правда, ещё что-то говорил о пауках и живущих на деревьях многоножках, так что…
    – Джек!
    – Всё, вижу их, кэп. Пускай Джо готовит тросы, я паркуюсь.
    Бес остановил корабль над макушкой исполинского хвойного дуба и отсигналил инженерному отсеку. Пару секунд спустя из недр «Пенелопы» пополз трос с массивной болванкой груза на конце, а ещё чуть позже первая ловкая тень перепрыгнула с ветки на болванку.
    Джек облегчённо выдохнул. Никогда, никакие черти не загонят его в группу разведки…

   

День восьмой: день дружеских чувств

День восьмой: день дружеских чувств

            «Стая», 2079 г.
    Чувства? Не, это не к нему. Как и полагается лихому парню с окраин, Кев болезненно неловок во всём, что касается проявления эмоций на публике.
    Серьёзно, ну и как это должно выглядеть, в его-то годы? Впрочем, что бы ни предложили, Кев на это не пойдёт. По крайней мере, на трезвую голову. На не очень трезвую… Когда они в первый раз коллективно (и на удивление прилично) надрались по случаю успешной сдачи проекта, кажется, что-то такое из него вытянули. По крайней мере у Кева остались смутные воспоминания о пьяных признаниях. Но из тех двоих, кто мог бы его просветить по этому вопросу, принципиально не пьющий Дэйв слишком рано сбежал с междусобойчика, а Марек на следующее утро сиял такой самодовольной улыбкой, что спрашивать его было откровенно страшно.
    (И кто бы мог подумать, что мелкий чех запросто перепьёт их – троих здоровых ребят в среднем лет на десять младше – и даже не поморщится? С другой стороны, это же Восточная Европа…)
    Если не брать в расчёт экстремальные ситуации, Кев об этих «дружеских чувствах» даже не размышляет. Собственно, он вообще не знает, что «полагается» испытывать к друзьям, и не звучит ли сама формулировка слишком по-девчачьи. Все его связи с нынешними друзьями строились немного не так, как «должны» строиться крепкие связи у взрослых людей.
    С Дэйвом поначалу это даже смутило. Серьёзно, сколько они там друг друга знали к завершению дела, часов двадцать? Возможно меньше. А Кев уже был готов перегрызть чью-нибудь глотку за нелепого испуганного парня, вцепившегося в него как в последнюю надежду. За последующие семь лет готовность никуда не делась.
    С Эвой история кардинально противоположная, как он её не прибил в первые два часа знакомства, Кев не понимает до сих пор. Наверное, канисидский гуманизм оказался заразен, что бы умники ни говорили о проблемах с восприятием чужой культуры. Рявкнуть на взбалмошную девицу Кев тогда рявкнул, и отнюдь не один раз. Но где-то в процессе рявканья вытащил из роскошного болота; и вдруг оказалось, что «взбалмошная девица» – вполне себе приятная, даже несколько стеснительная молодая женщина с острым аналитическим умом и умением ненавязчиво позаботиться об окружающих. Кеву много не надо, он Мареш «своей» начал считать ещё пока рявкал.
    Марек и Адам…
    (Он до сих пор не научился воспринимать их по отдельности. А что поделать, если Грэм шёл «бесплатным дополнением» к чеху? Серьёзно, в первое время Кев был свято уверен, что эти двое вместе. И лишь через полгода после знакомства выяснилось, что Марек был женат, а у Адама по подружке на каждой посещённой базе).
    Так вот, с Мареком и Адамом ещё могло хоть что-то выйти «по правилам», с постепенным «выстраиванием отношений» и прочей прилагающейся чепухой… Но Кев не захотел тратить время на социальные танцы. Он быстро почувствовал, что сыграется с забавной парочкой с Визры (спасибо интуиции!), поэтому почему бы не взять их в свою компанию сразу? Не срастётся – так не срастётся, он переживёт. А срастётся – сэкономит себе несколько хороших месяцев, а то и лет.
    В итоге, конечно же, срослось. Удивительно другое: кроме этих трёх случаев, Кевин с подобными взбрыками своих чувств больше не сталкивался. У него есть приятели, знакомые, куча людей, которые должны ему, парочка – которым должен он. Но только этих четверых он привык считать «своими».

   

День девятый: день мыслей о врагах

День девятый: день мыслей о врагах

            «Пенелопа», 2082 г.
   У Джека никогда не было врагов. «Враг» это что-то активное, серьёзное… опасное. Какие враги у обыкновенного пилота?
   Да, его жизнь – не полянка с ромашками, даже если смотреть с очень большого расстояния и в перевёрнутый бинокль. И были (и уж тем более будут) в этой жизни люди, которые не испытывали к Бесу особо тёплых чувств. Но называть их врагами?..
   Пираты? Да, пару раз они прищемляли Джеку хвост особо крепко: семь лет назад, когда только появление звена поддержки под руководством старого приятеля Ива спасло от самоубийственного тарана, да ещё в прошлом году. Внезапное столкновение чуть не стоило «Пенелопе» капитана, а Бесу – с трудом отвоёванного места в пилотском кресле. Но пиратская шваль не тянула на врага; вряд ли, штурмуя «Пенелопу» или раздирая на куски несчастные военный «Льюис», они вообще подозревали, что есть такой Джек Фавро – ворчливый хромой пилот.
   Даны – старшее поколение – тоже не враги. Конечно, глава Корпорации (и, по совместительству, души не чающий в племяннице дядя Тары) вышвырнул Беса с негромким, но отчётливым треском. Но, протрезвев после второй попытки «залить» эту новость, Джек его частично понял. «Золотая девочка» подобрала себе в пилоты инвалида, которым побрезговали непритязательные КВС… Когда проблема формулировалась в таких терминах, даже Бес не находил в себе сил злиться. На кого? На тревожащегося за свою семью старика Дана? На отца Алида, подписавшего Джеку «волчий билет»? На кэпа и её первого помощника, которые потом заново учились смотреть ему в глаза? Бес, конечно, не мог похвастаться ни добротой, ни милосердием, но даже он понимал, что в этой истории нет виноватых, есть только проигравший.
   Единственные, кто мало-мальски тянули на врагов, это три балбеса-однокурсника из лётной школы, потом ненадолго ставшие сослуживцами. Да и то… врачи ещё после первой драки предупредили, что операция оставит его хромым на всю жизнь, и тогда с полётами можно будет попрощаться. Джек послушал, покивал – и через полгода сцепился с теми же ребятами. Которые, не страдая особым благородством, от души надавали Бесу по чиненому колену. Он всё же дотянул до настоящей службы, но после третьей драки ему заменили в хлам раздробленный сустав на дешёвенький протез – и списали с пометкой «негоден». По большому счёту, винил в этом Джек только самого себя. Балбесы балбесами, а ради возможности летать он мог прикусить свой не в меру ядовитый язык.
   Вот и получалось, что, как ни крути, врагов у Беса никогда и не было.
   Просто были люди, которые портили ему жизнь.

   

Комментарий к пятнадцатому дню

Этот день, и ещё два пойдут не по-порядку: наследие минувших двух недель.
   

День пятнадцатый: день мелких деталей

День пятнадцатый: день мелких деталей

            «Стая»
   Кевин левша. Прозвище «Птиц» Мареку дал Адам – и он же единственный, кто им регулярно пользуется. Лето семьдесят седьмого оставило Эве на память шрам на голове, который она прячет под распущенными волосами. Вообще-то Дэвид на дюйм выше Адама, но у последнего из-за возни с электроникой волосы постоянно стоят дыбом, так что этого не видно.
   Мелко? Попробуем ещё:
   Врана единственный был женат; детей нет ни у кого. Грэм едва не разругался с родителями, когда в шестнадцать записался на программу подготовки молодых специалистов, проводимую «Корпорацией Данов». Янг родился в космопорте Земли, вырос на Арзе, побывал почти на всех обитаемых планетах – и так не удосужился купить себе где-нибудь квартиру. Первый роман в жизни Мареш случился в двадцать один год. Одна из немногих вещей, способных вывести из равновесия спокойного Ижи – это тихие вопросы его матери о возможных внуках.
   Скучно? Тогда так:
   В знакомствах Кевина с каждым из будущих членов его команды так или иначе участвовало огнестрельное оружие; дважды оно было направлено на него самого.
   Только Эва открыто заявляла о своём желании покинуть группу.
   В какой-то момент Мареку и Дэвиду пришлось выбирать между лабораториями, которыми они руководили, и негласными миссиями СБ.
   Адам, по большому счёту, единственный в группе, кто полностью работает по специальности.
   Всё ещё недостаточно?
   Эва три года проработала в филиале Корпорации, расположенном на станции «Альфа Кеплера». Через год после… «инцидента» службу безопасности станции возглавил молодой подполковник КВС, фамилия которого сейчас неважна. Важно то, что он приходится близким другом пилоту одного из разведывательных кораблей Данов. Корабля, на котором первым помощником служит сын наставника Кевина.
   Тесный мир, мелкие детали.

   

День двенадцатый: день слёз

День двенадцатый: день слёз

            «Стая», 2081 г.
    С возрастом учишься пересматривать шаблоны. Выбирать те из них, которые тебе подходят, и откладывать в сторону те, которые кажутся… неправильными. Смешными. Просто-напросто глупыми.
    Мужчинам не полагается плакать – разве что, в самой критической ситуации (на пороге конца света, что ли?) дозволено пустить одну скупую слезу… Что за бред?
    Конечно, Марек не нытик. Он, быть может, и не выглядит самым мужественным парнем на свете, но чувство собственного достоинства у него было развито всегда, да и с причинами для самоуважения проблем тоже не возникало. Так что он никогда не стеснялся своих слёз. Быть может, именно поэтому плакать ему доводилось не так уж и часто.
    В шестьдесят девятом, когда он получил бумаги о разводе за день до отлёта на Визру, дело было не в рухнувшем браке как таковом. Не в том, что Алиса после четырёх счастливых лет совместной жизни отказалась вслед за ним переехать на другую планету – по сути дела, к другому народу; трудно было винить её за это. У его жены была своя, и весьма успешная, профессиональная жизнь, которую было глупо пускать под откос ради его научной карьеры… Нет, всё это Марек понимал. И не осуждал.
    Как бы это глупо – безвольной и затасканно – ни звучало, но дело действительно было в нём самом. Тогда, за день до отъезда, в уже необжитой и пустой квартире он плакал больше от того, что наконец понял всю глубину совершённой ошибки. Четыре счастливых года, перечёркнутые возможностью возглавить собственную лабораторию… что это говорило о его семейной жизни? Наверное то, что он никогда не любил Алису достаточно сильно.
    И, наверное, это было ошибкой.
    Альфа Кеплера… для них всех альфа Кеплера – лето семьдесят седьмого – связаны большей частью с Эвой. И это правильно, это справедливо. Но помимо той суматошной работы, на которую их подписал Кевин (по сути первого совместного дела будущей спецгруппы СБ), остались у Марека и другие воспоминания. Болезненные.
    Новость о случившемся облетела все станции Корпорации за считанные часы. Список пострадавших и погибших обнародовали гораздо позже. Через сутки или двое, Марек уже не помнил. Зато он отчётливо помнил тот момент, когда увидел в этом списке знакомую фамилию. И ещё момент получасом позже, когда он действительно понял, что это означает.
    Тэд был другом. Не самым близким, но…
    Через неделю Кевин вытащил их на Землю. Марек был благодарен за возможность отвлечься.
    Сейчас отвлекаться не на что. Бежевые стены комнаты ожидания, ночная тишина, расчерченная мягким светом ламп темнота за окном… Он привык воспринимать центральный госпиталь как место, где работает один из его друзей – и потому сейчас больничная атмосфера давит ещё сильнее. Растущее, упрямое давление, вместе с воздухом вытесняющее и последние здравые мысли.
    Ждать, только ждать… кому из них троих сейчас хуже? Кевину, который зачем-то ощущает себя ответственным за всё, что происходит с его группой? Дэвиду, который единственный из них в данный момент действительно может хоть что-то сделать – но которого удерживает на месте профессиональная этика? Самому Мареку? Группа живёт три года, а вот Адама он знает почти дюжину лет – и если этот балбес не выкарабкается…
    Получасом позже у Кевина сдают нервы. Он что-то зло шепчет Дэвиду, не дожидается ответа и с низким горловым рыком тащит дока прочь из комнаты – лишь бросив на прощание хриплое «Мы скоро». Марек кивает и, оставшись в одиночестве, чувствует, как трещит его собственная скорлупа. Шок – замечательная штука, миг равновесия на уже лопнувшем тросе. Но гравитация берёт своё, и очень быстро.
    Ему не стыдно, что он плачет. Стыдно, что он отпускает себя только тогда, когда никто не видит.

   

Бонус: "Пенелопа", R(16+) за ругань "в кадре", без соблюдения правила трёх абзацев

            «Пенелопа», 2074 г.
    – Из всех самоуверенных, безответственных, недалёких сукиных сынов, которых я видел за свою жизнь, ты, Фавро, самый настоящий чертями трахнутый засранец! Зачем, Джек? Объясни мне: зачем?!
    – Ты тоже отличный парень, Ив. И-и-ив…
    Широкая жизнерадостная улыбка в хлам обкурившегося наркомана была выше того, что мог вынести Лейн. Не потому, что Бесу в принципе не полагалось такое выражение лица – в череде бесконечных оскалов и циничных усмешек обыкновенная человеческая улыбка выглядела дико – а потому, что за ней действительно стояла химия. Только не дешёвенькая дурь, а легальные обезболивающие. Чертовски сильные обезболивающие, если детская наивность, расширенные зрачки и тягучий, срывающийся на идиотское хихиканье голос считались за симптомы.
    Не надо было быть врачом или гением, чтобы понять: после успешной операции пять дней подряд на такой крепкой химии не держат.
    – Неужели это так сложно, Джек? Один раз, один чёртов раз засунуть свой длинный язык в задницу и промолчать!.. Нет, ты на это не способен, ты прёшь напролом! Ублюдок…
    Последнее слово Лейн произнёс сорванным полушёпотом. Не то, чтобы ярость отступила полностью, но спорить с Бесом сейчас было игрой в одни ворота. Тот едва ли вообще понимал, что с ним происходит. Произошло.
    Во что вылилось.
    – Ты же понимаешь, что КВС не пустят за штурвал инвалида на «колёсах»… Ты этого добивался, Джек? Вылететь с корабля, из флота, вообще из армии – только для того, чтобы три придурка надрали тебе задницу? Это даже для тебя идиотизм.
    – А? Ив, что…
    – Тебя выперли, Джек. Приказ будет только через месяц, но тебя уже выперли.
    – Почему? Я…
    – Полностью ты уже не восстановишься.
    Было трудно не заметить момент, когда затуманенные мозги Беса наконец включились в разговор. И вот слёзы – ещё одно слово, которое не должно стоять в одном предложении с именем Джека – оказались даже не «выше», а просто за гранью. Лейн трусливо отвернулся.
    Потому что плачущий Бес – это то, что заставило полностью осознать и его самого.

запись создана: 29.11.2012 в 15:34

@темы: Стая, Перо, тетрадь, пегас..., Рабочие материалы, Вариация будущего, Пенелопа

---

Быт

    Терпеть не могу, когда организм на голом месте выкидывает такие фокусы, эх...
    В два часа ночи завалиться спать с раскалывающейся головой (честно грешила на то, что нельзя столько сидеть за компьютером; вначале работа, потом ещё личные дела...). Разлепила глаза к полудню, поняла, что голова по-прежнему раскалывается, сменила одеяло на плед и проспала ещё пять часов. Снилась всякая гадость (какие-то побеги: зимой, босиком, с собакой подмышкой и почему-то со старой квартиры). В итоге в шестом часу всё-таки заставила себя выползти на кухню хоть что-то пожевать.
    Ну и что это было?

    Как итог полезного за день - первая страница нового текста (вторая из трёх идей, которая самая приличная). И то...
    Насколько умной была идея протащить пять фокальных персонажей на небольшой рассказ? Да, пишу "Стаю". В теории всё просто: шесть эпизодов, пять точек зрения. На практике... на практике никак не могу "поймать" Адама. И это при том, что прежде самым сложным в написании был Марек - пойди сделай научную фиялку интересной и милой, а не глупой. Адская задачка.
    Тут главное продраться через первую - вводную - часть. Дальше другие фокальные, дальше проще. Интересней даже. Текст определённо пойдёт в категорию guilty pleasure "стыдных", ибо банально собирала в одну кучку элементы, от которых тащ-щ-ит персонально меня. Тут и драма-драма-драма (с хэппиэндом), и командная работа, и персональные кинки любови в виде альфы в "possessive" "full protective"-моде и хитроумного badass беты... А что поделать, я это безобразие придумывала в процессе мизантропического уединения, то есть сугубо для себя. Вот оно и вышло... как вышло.
    Точнее, надеюсь, что выйдет.
    С мобом на сегодня беру самотвод, голова ещё мутная.

@темы: Нелюдские будни, Перо, тетрадь, пегас...

---

Книшки

    Тут по дайри книжный моб гуляет (очередной... или их тут несколько?), и я вот всё задумываюсь, подхватить или нет. С одной стороны, интересно, с другой - что-то в последнее время такой список на прочтение нарисовался, что и без подсказок со стороны всё расписано. Вот сижу, выбираю, что взять в качестве "сказки на ночь": "Рождение сложности" Маркова (эволюционная биология) или "Квантовую электродинамику" Фейнмана (отдельные части его калтеховских лекций наконец начали переиздавать в твёрдом переплёте, до-о-ожили).
    Художественная литература? Ну, в декабре перечитывала Сент-Экса... Не тянет в последнее время на художку, из книжных выбираюсь в обнимку с науч.попом.
    А Лоренца в книжном нема-а-а-а. И я никак не могу найти себе пристойное издание "Отягощённых злом"; оказывается, бумажного варианта моей любимой книги АБС дома нет. В принципе, если кто-нибудь хочет сделать Миф приятное на грядущий ДР - опция свободна. (Уже занята). За Стругов расцелую.

    Хотела рассказать тут страшную историю, как умудрилась заблудиться при походе в книжный за подарками... Потом поняла, что нет, теперь не хочу. История действительно страшная, ибо так меня мои дурные мозги давно не подводили. Но оставим это дело в прошлом году. К чему ворошить?

    Попытки вернуться к писательской деятельности какие-то... странные. Пациент скорее жив, но ползёт явно не туда, куда надо. Вчера напилась и буянила под стакан вина пошла шалить "на сторону". Публике понравилось, я таращусь в зеркало с отчётливым "Что это было, Бэрримор?".
    Да, я вчера говорила про две идеи? Их на самом деле три, но третья кошмарна полностью. И что-то мне подсказывает, что я её всё-таки напишу и надолго запихаю в стол.
    А ещё по мобу надо шевелиться. У меня два дня там почти готовы (не по порядку, правда; и один из текстов надо пихать под маркер "16+/R", ибо ру-у-у-угани...), ещё на два есть идеи, осталось записать. Ещё день-другой, ок-ки?
    Пока гуляла по англоязычной сети, нашла потрясающе точное определение типажу, с которым работала весь крайний год (и буду работать в этом): "little tank". Не знаю, почему, но меня чертовски умиляет.

@темы: Фанатствующее, Перо, тетрадь, пегас...

---

Авторское

    ...последнюю пару дней всё вертится и вертится в голове: "В настоящей трагедии гибнет не герой - гибнет хор".
    Да, я знаю, откуда эти слова. Нет, цитату беру саму по себе, без контекста.
    Надо что-то написать. Не трагедию, конечно, на хорошую трагедию мне не хватит ни ремесла, ни, откровенно говоря, желания. А плохих и без меня понаписано даже слишком много. Что-нибудь драматическое, эмоциональное... выплеснуть всё то, что грызло последние две недели, перевернуть страницу и пойти дальше.
    Есть две идеи, одна сопливая, другая получше, но обе попахивают моральным эксгибиоционизмом. Что-то из этого надо писать, потому что уж больно долго я с ними ношусь - а это никогда до добра не доводит. Только вот боюсь, что опять не потяну... у меня давно не было удачных текстов, особенно когда дело касалось игры на "тёмном" поле. С прошлой весны? Наверное, да, с двух весенних "сказочек". Всё последущее - откровенный кошмар. Вдобавок, я до сих не закончила редактуру крайней работы; не притрагивалась к тексту уже чёрт знает сколько времени. И не то, чтобы мне это нравилось. Надо заканчивать, надо-надо-надо... Перейти бы от этого "надо" к делу, эх.
    Собственно, к чему это я? Не знаю...

@музыка: "И ночами напролёт снятся мне кошмары"

@настроение: задумчивое

@темы: Перо, тетрадь, пегас...

---

2013

    Новый год оказался несколько гикнутым в лучшем значении этого слова. Серьёзно, во втором часу новогодней ночи на два голоса (и на пальцах) объяснять, почему сажа чёрная, а бриллианты прозрачные, когда они состоят из одного и того же вещества - и из чего они вообще состоят - priceless. Там ещё было о искусственном выращивании драгоценных камней, сингониях решётки и совсем немного - о термоядерной бомбе. С чем вполне мило ужился ритуальный новогодний костёр "за-ради денежки" и несколько страшных, но милых фоток.
    (Миф кошмарно нефотогенична, так что годятся фотки только на похохотать, чем мы и занимались. Надо будет стребовать себе копию).
    Потом ещё салюты до четырёх утра, дискотека у соседей до начала шестого и война с котом за место на диване - всё утро. Кот, кстати, победил, так что собственные лапы я распутывала долго... оказывается, довольно большая Миф может скрутиться в довольно компактный комочек, если по центру её спального места обитает с полдюжины кг кусачей котятины .
    А ещё Миф одарили новым чайничком, и Миф теперь раздумывает о том, кого бы позвать этот чайничек опробовать...

    Да, я потихоньку вылезаю из своего угла и начинаю искать общения. О-о-очень потихонечку и, желательно, в тихих углах вроде чьих-нибудь берлог... но если есть желающие...

    Я знаю, что у меня скопился некоторый должок по неотвеченным письмам/у-мылам. Давайте завтра, ладно? Заодно, если я вам что-то за две недели своего отсутствия задолжала - пинайте, восполню. Диск, слава Демиургам, мне восстановили. Кое-какая информация, правда, полетела, но крохи. Всё жизненно важное на месте.

    И, эх, не могу не отметить. Люди, настраивайте бекапы сразу и не давайте никому вас отвлекать в процессе настройки. Мне восстановление этой злосчастной пятисотгиговой Барракуды обошлось вдвое дороже нового террабайтного диска. Не лучшая трата рубликов.
    Не повторяйте чужих дурных ошибок.

@темы: Читателям, Праздники

---

    ...суть в том, что однажды - с возрастом - ты начинаешь задумываться. О себе. О своих моделях поведения. О том, что из того, чему тебя научили окружающие и что ты подсмотрел в жизни, подходит тебе, что можно донастроить, а что лучше выбросить в ближайшее окно. Потому что не работает. Потому что лошадь сдохла ещё до того, как ты успел на неё забраться.
    Это нормальный, естественный процесс. Скажем, я считаю, что каждый человек, у которого есть хоть капелька мозгов, должен периодически задумываться над своими моделями. Разбирать, что ему действительно нужно, а что он просто подхватил и нацепил на себя. Потому что удобно, потому что все так делают, потому что "кажется, я думаю так же".
    Плохое оно слово: "кажется". Означает неотвеченный вопрос.
    Так вот, подумать. Мозги вообще полезная штука. Есть умные поступки, есть глупые... Мне кажется, воевать с собой - глупый поступок.
    Защитные механизмы. Если организм их отращивает, значит, зачем-то они ему нужны, так?
    Если он их отращивает... скажем, лет этак восемь-десять, то есть два пути: либо ты разбираешься с первопричиной (т.е. идёшь лечиться, потому что психика в этом плане слабо отличается от физиологии), либо принимаешь защиту как часть себя и живёшь с ней в мире.
    Воевать с бронёй, которую отращиваешь для того, чтобы тебе было не больно? Глупо. Как раз из числа тех глупостей, которые я обожаю совершать.
    Я к чему? Способ вылезания из всяких психологических ям путём проползания через самое дно я испробовала достаточное количество раз, чтобы в итоге прийти к заключению: мне это не нравится. Да, относительно быстро: загонять себя до пары истерик, выскрести всю подноготную, отряхнуться и жить дальше до следующего "загона". Но, во-первых, кошмарно выглядит, а во-вторых - требует присутствия другого человека, того, кто загонит тебя через край, а потом поможет выкарабкаться.
    Я не хочу, чтобы решение проблем с самой собой зависело от кого-либо ещё. Не совсем точное определение "Не хочу". Скорее, "устала". Мне нужен способ справляться самой. Если чему-то я за последние годы и научилась, так это ни на кого не полагаться. Не со зла, не по умыслу. Просто жизнь такая, что когда тебе кто-то нужен, его никогда не будет рядом.
    Не знаю, может, это моя именно жизнь - со всеми её завихрениями и умением выбирать худшие варианты... но мне скоро двадцать три, и это достаточный срок наблюдений, чтобы сделать определённые выводы. О том, что ты имеешь, что ты хочешь иметь, и почему эти два списка никогда не совпадут по самому важному пункту.
    Мне проще ни на кого не полагаться. Мне проще наконец разрешить всем отращенным за эти годы защитным механизмам делать свою работу. Если это требует уйти в себя на пару недель и свести социальные контакты с миром до необходимого минимума - пусть будет так. Если это означает повышенные уровень агрессивности... я никогда не была добрым человеком. Могла казаться - но что кому кажется немного не моя забота. Если это означает, что приходится выбирать между собственным комфортом и чужими обидами... В прошлом я достаточно часто выбирала не в свою пользу. И продолжаю. Это наследственное - подставлять свою шею для каждого, кто готов на неё сесть.
    На-до-е-ло.
    Когда снова прихватит, я буду забиваться в угол и уходить в себя. Отмалчиваться, огрызаться. На меня будут обижаться за последнее... Возможно, это не лучший выход - возможно, это действительно кошмарный выход, но он позволяет не лезть на дно ямы, чтобы пройти через неё, а обойти по краю.
    Не могу сказать, что последние полторы недели были для меня счастливым времяпрепровождением с бабочками и радугами. Но они были относительно спокойными. На фоне того, как я справлялась с прежними депресняками, это несомненное улучшение.
    Я подумала о том, что то, что со мной что-то не так, за это время заметили... сколько, один человек, два? Два - максимум. Из всех, кто меня знает.
    Не совсем то количество, на которое хочется полагаться. Без обид.

---

***

    Просто не хочу никого видеть. Не принимайте на личный счёт. А если хотите - принимайте.
    Ни-ко-го. Устала.
    Сколько можно в конце-то концов раздирать на клочки и без того скромные остатки самоуважения? Мазохизм хорош когда ты получаешь от него удовольствие.

@темы: Нелюдские будни

---

    Не знаю, люди... вы бы хоть посочувствовали, что ли. Ситуация, конечно, скорее чертовски неприятная, чем критическая - но совсем не та, когда хочется в очередной раз чувствовать себя социально неадаптированным монстром, на которого всем нас... плевать.

    Купила новый диск, зачем-то развернула старый бекап. То ли уже расскладывать всё по старым местам, то ли подождать пару дней - пока не съезжу реанимирую сдохший хард.
    Не знаю, какое-то дурное предчувствие, что ни черта у меня из этой затеи не выйдет. Не с моим везением. А там, помимо рабочих файлов, весь крайний текст. Осталась распечатка с первой вычиткой, но перспектива заново всё это перегонять на компьютер и редактировать...
    Да, поганое настроение. Опять злюсь сама на себя и огрызаюсь на окружающих. Добром оно никогда не заканчивалось.

@темы: Нелюдские будни

---

Р-р-р

    П-п-понедельник, твою-ж-ты-мать...
    Сдох хард с документами, при включении компа тихо похрипывает и дальше не шевелится. Крутиться вроде крутится, но всё равно неуловимый Джо.
    Не, бекап у меня есть (вопрос на миллион - ставила ли я бекап на документы или только на систему? вот сейчас пойду проверять). Некуда его развернуть, дома ни одного нормального диска.
    Заказала сейчас терабайтник, жду, пока отзвонятся из магазина.
    Миф и её еврейское счастье. Могу раздавать сирым и убогим. Желающих нет?
    А ещё добрый доктор зубодёр заболела, и пойду я к ней теперь уже в среду. Чёрт, я специально ставила на понедельник, потому что у меня вечером нет занятий и можно спокойно полазить по стенкам в процессе отхода заморозки. А в среду самые мозговыносящие лекции. Ох, чую, весёлая будет неделька...

Бля-я-я-я... копия документов у меня только сентябрьской давности.
Дайте мне обо что-нибудь убиться.
Я классический дебилочайник, я прое...ла три месяца работы.

Barracuda 7200.11 Классическая "муха СС".
Когда я научусь шерстить инет прежде, чем сливать в одно место всю ценную инфу?
В сети есть способы починки "на дому", но там нужны прямые руки и специальный девайс. Либо пара килорублей - и нести знающим ребятам.

@темы: Гхыр!

---

Похвастушки

    К разговору о том, что выкрутиться можно всегда...
    Сделала первые четыре баннера для оглавления. Да, долго и не с первой попытки... но результат мне определённо нравится.
    На оглавление они пойдут уже с фонами - не могу придумать, что делать с "гало", возникающим при перегоне из вектора в растр. То есть, уже пробовала убирать попиксельно - плохо получается.
    Кружка и контур шестерёнки взяты из свободных стоков, котёл - обрисовка растра с доработкой.
    Неплохо для человека без воображалки?

   

   

@темы: Перо, тетрадь, пегас..., Рабочие материалы